Ребята: кого бы взяли с собой на необитаемый остров?

1)Альтиас (Чаёк).
"Надёжного напарника. С которым сообща можно спастись с острова".

2) Гил.
"Парня такого, чтоб много знал о выживании. И вообще - много знал обо всём. Как энциклопедия. И чтоб мы сработались. Общий язык находили, одну цель держали в голове, а не как некоторые, из книжки. Спасаться-то с острова - надо".

(Комментарий автора: поразительное единодушие у этих двоих. Они надолго на острове не останутся. Что-нибудь вместе изобретут. И спасутся. Им надо в большой мир, дела делать. Их жизнь - среди людей).

3) Кловис.
"Никого не стану уговаривать. Возьму того, кто сам отправится за мной. А если никто не разделит со мной испытания, значит, так суждено и нужно".

4) Ив.
"Вопрос надо уточнить. Если я могу выбрать спутника, значит, отправляюсь на остров по доброй воле? А для чего? Если ради опыта, я бы взял того, кто сознательно согласится получить в жизни такой опыт. Иначе нет смысла в этой затее. (И мы с Кловисом никуда не поедем))".

5) Тэдди.
"Никого не взял бы. Разве можно так с людьми - назначить себе спутника, просто потому что он нравится, и утащить беднягу бог знает куда... а вдруг там людоеды, ой, остров же необитаемый, ну, тогда ПАУКИ-ЛЮДОЕДЫ...такие бывают? Кто в курсе?"

6) Дэн.
"Кого взял бы с собой? Туда, где нет самого элементарного медицинского обслуживания? А в случае чего - аппендицит ножиком вырезать, видимо. Да, я по образованию медик, и что? Чем дороже мне человек, тем меньше вероятность, что я захочу видеть его на необитаемом острове".

7) Кезаль.
"Не люблю такие опросы. По-моему, если на острове есть жизнь, то он обитаем, пусть даже населён дикими собаками и кроликами. Люди слишком надменны - на острове живёт куча народу, а они говорят: необитаемый. А если жизни совсем нет, значит, есть на то веская причина. Причина, по которой все вымерли. Тогда, видимо, и я там не выживу. И на хрена мне тогда спутник. Короче, глупый опрос".

8) Лоренс.
"Взял бы Кезаля. Вот так всё просто".
(Возмущенный комментарий Кезаля: "А если бы я не согласился?!" Ответ Лоренса: "Конечно, ты не согласился бы. Но глубоко внутри - тебе бы понравилось это". Кезаль: "Терпеть не могу, когда ты строишь фразы, как англичанин! Что значит - глубоко внутри?! Я тебе покажу deep inside, ты, змей недоклёванный, я тебе устрою диалог культур, и не смей решать за меня, я нарочно на соседний необитаемый остров поеду и буду тебе сигналы морзянкой передавать - "vete a tomar por culo!" - ясно?" *пытается цапнуть Лоренса зубами за палец*)

9) Алан.
"Если бы я оказался на необитаемом острове, мне бы не понадобилось выбирать спутника для одинокой жизни. Туда бы сразу понаприплывала куча людей. Независимо от меня. Я бы не успел даже пару часов насладиться одиночеством и тишиной! И через месяц там уже прошёл бы какой-нибудь фестиваль этнической музыки и йоги. Со мной всегда так. Сел на пустой диван, оп-па, и на этом диване уже десять гавриков. Хотя это не плохо. Люди - милые. Может, я неосознанно генерирую какое-то поле, к которому люди неосознанно же примагничиваются?"

10) Таэ.
"Да, Алан действительно такой. Но он преуменьшает свои заслуги. Люди к нему не просто случайно примагничиваются, они его любят. Я же вижу. И они правы".
Автор: "А ты собираешься отвечать на опрос?"
Таэ: "Я?"
*перевёл разговор на другую тему*
Комментарий автора: Таэ - крайне скрытное создание. Выпытывая у него личную информацию - что он чувствует, во что верит - свихнуться можно от его упёртости. Сожмётся в комочек и не впустит в душу. Если хотите испортить настроение Таэ, заставьте его пройти опрос или психологический тест. Если хотите с ним сильно поссориться, подсказывайте ему ответы этого теста. "Ну я же знаю, ты по темпераменту меланхолик, пиши "г", так, ты замкнутый, пиши "б", чего застыл..."

11) Лу.
"Мой Берег и я - одно целое. Застрять в любом другом месте надолго - было бы невыносимо. Не хочу думать об этом".

12) Ри.
"Лу, если бы ты пропал, я бы сразу кинулся тебя искать. Я бы тебя спас".
Автор: "А сам ты кого взял бы на остров?"
Ри: "Живого и здорового трезвого пилота вместе с самолетом в рабочем состоянии и с достаточным запасом топлива, чтоб добраться до цивилизации".
Автор: "Похоже на читерство".
Ри: "Знаю, и мне не стыдно".

13) Ксавье.
"Смотря на сколько времени я там. Если от месяца до полугода, спокойно проживу один. Если дольше - начну скучать по Гипносу".

15) Гипнос.
"Необитаемый остров? Я как-то отвык мыслить подобными категориями. Для меня изоляция - это быть слепым, глухим, без пальцев (для чтения Брайля) и с заблокированной возможностью мыслить. Если я мыслю и чувствую, то со мной на необитаемый остров в моей голове отправятся все, кого я знаю, от Шекспира и Камоэнса - до Ксавье".

@темы: Дэн, Чай, Лу, Ксавье, Ив, Гил, Лоренс, Гипнос, Кловис, Мир Снов, Тэдди, Кезаль, Вещи и Сны, Эрик-Ри

---

Немного про Ива

Заметка, помогающая понять Ива.

Это который Чёрный Пёс.

Какие предупреждения ставить, не знаю. Триггерные темы, наверное. Триггеры не мои, но мало ли.

Про весёленькое детство.
Его «отец», точнее, муж его изменницы-матери, переживал факт измены очень тяжело.
Он прессовал Ива. Как живой результат измены.
Сам «отец» был хилый болезненный очкарик и в нём ничто не напоминало классический образ «свирепого самца». Зато он любил говорить о мужественности. Понимание мужественности у него было странное. Он искренне верил, что быть мужественным – значит быть агрессивным. И уметь «прижать к ногтю» кого-то «менее мужественного». Ему нравилось читать криминальную хронику. Он считал убийц очень мужественными. Даже если факты конкретного дела полностью противоречили этому убеждению, «отец» эти факты в упор не видел. При этом он сам, разумеется, не соответствовал своему идеалу мужественности. Ведь он не мог решиться даже курице голову отрубить. Себя изменить не мог, идеал менять не хотел. Только зря мучил себя годами. Дома он никак не мог приструнить жену. Зато на службе был маленьким злобненьким диктатором. Перед ним ходили на цырлах, но по сути его не уважали, скорее – пытались изобразить притворное почтение, чтоб он опять не развонялся.
Вот такой вот «отец» по любому поводу наказывал и унижал маленького Ива, или, как называли ребёнка соседи, «ублюдышного цЫгана» (в их бретонской глубинке говорили, естественно, не как в Париже). Слово «сын» в его устах было как плевок, как что-то непристойное: ссын. А Ив платил ему тем, что называл его просто «он» или «отец», и никогда – «папа».
Масла в огонь подливала и мать, красивая, величественная, безбашенная. Она демонстративно баловала Ива и нарочно разрешала ему всё, что муж запретил. Правда, она тоже запрещала Иву многие вещи, например, «быть обыкновенным/пошлым», «любить скучных людей», «заискивать перед индюками» (видимо, имеются в виду преподаватели и другие авторитеты? она не объяснила) или даже «предать созвездие Ориона» (как хотите, так и понимайте). Ив был годами очарован матерью. Она была необыкновенная. Привила ему любовь к литературе и сделала его тем, кто он есть. Но тут имелась одна закавыка. Ивонн (сына она назвала в честь самого любимого человека – себя) со всей решительностью отстаивала свои права в семье, включая и те права, которых ей не полагалось, например, право изменять мужу. Если муж в слепом гневе поднимал на неё руку, она отбивалась практически на равных. Если он грозил ей убийством, она весело отвечала: «Передавай привет своему будущему «муженьку» в тюрьме». Но, когда Ив получал очередных лещей от «отца», Ивонн вела себя невозмутимо, будто рефери. «Ты моё всё. Но не следует мальчику просить защиты у женщин. Когда мужчин оскорбляют, мужчины поступают, как мужчины. Мужчины разбираются сами». А разобраться самому – с отцом – это каким образом? По-эдиповски? У меня как у автора ощущение, что мать подсознательно подталкивала Ива к этому. Типа, «мой сын вырастет настоящим мужчиной и освободит меня». Возможность развода она не рассматривала. Ведь развод предполагает, что муж ещё будет жить дальше и может быть счастлив. Ивонн считала, что «дальше» имеет право жить только она. И счастлива будет тоже именно она, никто другой. То, что её обожаемому Иву пришлось бы сесть в тюрьму, а то и отправиться на гильотину, см. тогдашнее законодательство – ей просто не приходило в голову. Ей не было всё равно, она по-своему очень любила Ива. Но Ив – цыганское дитя свободы – был рождён, чтобы дать ЕЙ свободу.
Скандалы в семье усугублялись наличием двух старших девочек, которые – «гадины, лгуньи, я их такому не учила!» – задыхались рядом с матерью и норовили удрать хотя бы на танцы, урвать глоток собственной жизни.
Ив, естественно, не убил отца. Ив живой, а не набор скриптов – у него свой ум есть. Но он сбежал из дома, будто чувствовал, что спокойно уехать из дома по окончании школы ему не дадут, он же типа должен выполнить своё «назначение».
Года через три-четыре после побега Ива его мать, Ивонн, сошла с ума. И с тех пор находится в лечебнице. Такого исхода никто не ждал. Она всегда казалась самой витальной в семье, сильной, непотопляемой. Казалось, скорее её муж и дети все сойдут с ума рядом с ней, а она одна останется на плаву. Ив до сих пор винит себя в сумасшествии матери, и его не спасают резонные возражения друзей: «но ведь тебя уже несколько лет как дома не было». Ив думает про себя: «в том-то и дело». Он уехал, и выстроенная матерью система посыпалась. Хотя он понимает, что из этой ситуации нельзя было выйти совсем без стекла, а его выбор далеко не из худших. Хотя бы все живы остались, чо.

Про наследие весёленького детства. Проблема в том, что Иву потом было очень трудно вырастить в себе мужественность, не основанную на агрессии. Не основанную на бесконечных газетах отца, на статьях про отморозков и психопатов. Не имеющую ничего общего с ожиданиями матери – «мужчины разбираются сами», то есть «убей отца».
А ещё Иву было трудно проявлять любовь. Тк «отец» не любил его совсем, а любовь матери выражалась в полном контроле, причём очень взбалмошном и собственническом.
Что делать, если ты любишь кого-то, Ив понимал очень плохо.
Вероятно, обнять и никогда не отпускать? А если орёт и сопротивляется – отпускать? Или не надо?
Маньяческая тема.

Про маньяка. Впоследствии Ив увидел вживую «осуществившегося» в обоих Мирах маньяка – девочку Мадо, под неофициальным прозвищем «Багряная/кровавая шапочка», благодаря дружбе с невидимым волком. Он не то чтобы жалел эту несчастную и безумную девицу, но и не желал ей утратить душу, развоплотиться в обоих Мирах. «Я против того, чтобы истребить её душу и лишить её последнего шанса. Она чудовище, но – человек. Я знаю, как зовёт тьма. И какую свободу сулит. Сделай с другими то, чего боишься сам, и станешь хозяином страха... Юному человеку трудно не поверить в это – трудно удаляться от зова, пока шёпот тьмы не сольётся с белым шумом». Ив, правда, оказался ровно один на позиции милосердия – даже добрый Кловис, измученный потерей слишком дорогих людей, в ту минуту считал, что «поставить зло на колени и зверски убить», в общем, здравая идея.

Про милосердие. Ив вообще странный человек в плане милосердия.
Он, судя по мыслям и словам, нередко бывает гневным и/или жестоким. Он умеет глубоко и долго чувствовать гнев/ярость. Казалось бы, с такими качествами характера он должен быть мстительным. И не прощать даже нечаянный плевок на землю рядом с его сапогом.
Но, судя по действиям, он один из самых милосердных людей. Из тех, кого я знаю.
Если должен кого-то убить – в Мире Снов - убивает быстро, а если имеет право пощадить – щадит.
И никогда не тащит вину раскаявшегося человека дальше, чтобы при удобном случае напоминать ему о ней. Ив предпочитает "закрывать дела" - поговорили и ладно, подрались и хватит. Пожалуй, NN был виноват, но он так тяжело ранен, что считай - уже наказан, и хватит ему мозги полоскать.
Иногда более мягкие и нежные люди на его глазах от душевной боли теряли контроль и орали «пусти меня, я этого гада на ленточки порежу!!!», и именно Ив – не пускал. Иногда более добрые люди годами говорили: «я никогда не прощу такого-то, никогда не сниму с него моё проклятие, пусть вечно помнит меня и страдает». И именно Ив отвечал на это отрезвляющей цитатой: «какая страшная вечность – наша короткая жизнь».
Чтобы примерно представить себе милосердие Ива, вспомните действия Джулса в «Криминальном чтиве», когда Джулс отпускает живыми двух грабителей в кафе. Может, грабители и не заслужили доброты, но их можно пожалеть/отпустить. Потому что у этого решения, скорее всего, не будет страшных последствий. Тогда пусть живут.

Про иллюзии юности и коммунизм в личной жизни. В любви Ив всю жизнь искал равных отношений, без стандартных ролевых моделей и без угнетения. Но не находил. Точнее, не мог их выстроить. И от пола партнёров это не зависело и зависеть не могло.
В юности Ив всерьёз верил, что без баб всё будет ок – по определению)))) он по молодости-наивности считал, что «женщины не понимают нормальных людей» и что, следовательно, без них нормальные люди друг друга всегда поймут)))) ему пришлось почти сразу хрястнуться об реальность. Что наличие тараканов никак не зависит от пола/гендера и что у него самого в башке тараканья ферма ещё та.
Иву мешало ещё и то, что он почему-то не мог встроиться в менталитет родного народа. Каково жить, когда большинство взрослых людей вокруг относятся к своей личной жизни, как нормальные французы, а ты так относиться не можешь и не хочешь? Допустим, одним из первых романов Ива был короткий роман с преподавателем на курсах литературного мастерства. Ив исчез резко, и с курсов в том числе. Преподаватель еле нашёл его и еле добился разговора. "Я узнал, что у вас жена и ребёнок. Будет правильнее, если исчезну я". "Зачем?" "Что зачем?" "Зачем тебе исчезать?" Далее - ступор у обоих. Бездна непонимания становится глубже, глубже, глубже. Ив развернулся и ушёл в шоке (и в гневе). Что бывают такие люди с такими принципами. Преподаватель, вероятно, тоже был озадачен. Что бывают такие люди с такими принципами...

Про Марселя. Сознательно Ив мечтал – защитить Марселя, а бессознательно – быть необходимым и небросаемым. Мечта Ива - стать чьим-то псом. И чтобы не выкинули на улицу. «Если ты – единственная опора и защита, то человек тебя не оттолкнёт, каким бы ты ни был». Ив пытался в это верить. Но это опасная формулировка. И лживая. Марсель оттолкнул Ива, свою единственную опору и защиту. И полетел в никуда. Ив искал его, хотел вернуть Марселя домой. Любого. Уже понятно, что неверного, лишь бы живого. А Марсель… Он, кстати, не хотел того разврата, в который его затянуло. Марсель просто хотел жить один, но было не с кем. Такой вот парадокс. Наркотики он начал принимать потому, что при одной мысли о взрослой жизни Марселю становилось страшно. Он не хотел ничего из спектра имеющихся возможностей, от «покупать хлеб» до «стареть». Он хотел того, что невозможно. Расцветать фиолетовым цветком в небесах, например. И наркотики сперва дали ему это. А потом отобрали всё. Ива он любил, как умел, но быстро обнаружил, что Ив не сможет починить его мозг, Ив сам поломанный. Марсель разрушил себя наркотиками и погиб, потому что не умел жить ради себя, более кратко – не умел жить.

Про контроль и принятие, а также про Кловиса. Зёрна того самого угнетения, которое Ив ненавидел, он же и носил в себе самом. Только спустя годы до него дошло, что эти зёрна, собственно, мешают ему остаться рядом с Кловисом. Их можно выкинуть. И станет легче.
Выкинул он их как раз вовремя. А то с Кловисом уже тёрки начинались.
Кловис после тех тёрок сперва настороженно закрывался от Ива.
Потом почувствовал в нём нечто новое, непривычное, поэтому снова доверился и принял его.
А принимает Кловис очень тактильно – подходит к сидящему на стуле человеку и мягко-мягко, бережно-бережно обнимает его голову обеими руками.

@темы: Ив, Кловис, Мир Снов, Вещи и Сны

---

Про пьянки в Мире Снов))))))))))))))

Как мои ребята реагируют на алкоголь

Ри: никак. Ришечка несовершеннолетний, ему пока что старший брат экспериментировать над собой не даёт.

Лу: впадает в транс. Становится необщительным. Уходит на берег моря и часами играет на флейте. А потом, к сожалению, не помнит свои импровизации.

Таэ: ящерка ня-кавай. У него розовеют щёки и уши. Но он не хихикает. Говорит мало, медленно, задумчиво. Таэ замедляется, переходит на свой обычный темп жизни. Не смотрит в глаза, но при этом улыбается собеседнику. Считай – улыбается ковру или своим коленям. В трезвом виде Таэ вынуждает себя смотреть в глаза людей, чтоб они не принимали его за лжеца. Но людям не очень комфортно. Взгляд у Таэ медленный, как у рептилии, пронзительный, немигающий. Таэ – морфо, а они рептилии и есть. (Алан сравнил его странные переливчатые радужки с неподвижными пещерными озерцами, кои сотни лет смотрят из-под земли в небо – через пролом в потолке пещеры. Отражают синеву и золото, и кровавый перламутр, и черноту, и игольчатую белизну звёзд. Алан – кельт, и он сказал это на своём родном языке. А Таэ не знает этого языка. Он ощутил только присутствие некоего вдохновения. Но не понял, о чём речь).

Алан: ностальгия и кельтские сумерки. Выпив немного пива или вина, он вспоминает прежнюю жизнь и то и дело сбивается на родной язык, под конец попойки шпарит на каком-то умершем диалекте кельтского происхождения, и его никто не понимает. А он не понимает, что его не понимают. Таэ мучается от того, что потоки непонятной информации уходят в никуда. Может, это важные сведения. Или это стихи. Таэ даже начал изучать кельтские языки, чтобы потихоньку восстановить родной диалект Алана, давно исчезнувший. Дело продвигается сложно…

Кезаль: эзотерика и страсть. Кезаль раньше вообще не пил, теперь – пьёт совсем немного, именно чтобы поймать особое настроение. Предпочитает дома выпить чашу подогретого красного вина с пряностями, задёрнуть шторы, зажечь большие свечи и раздеться донага. И любоваться огнём. С точки зрения его близкого человека – вполне подходящий момент, чтобы тоже сбросить одежду и присоединиться к этому действу.

Лоренс: творец и вытворялец, Маг в контексте Таро и «полный привет, богема». Является демиургом, так что всё в его руках: хочет – пьянеет, хочет – сразу трезвеет. Никогда не повторяйте образ жизни Лоренса, ни в каком аспекте. Ведь ему ничто не может навредить. Ни ящик крепких напитков, ни десять суток без сна, ни месяц непрерывных вечеринок, ни прыжок из окна небоскрёба. А вам – может.

Ксавье: не пьёт. Не любит алкоголь, поскольку не получает от него удовольствия. И не понимает, почему другие – получают. Хотя Ксавье не делает из своей трезвости знамя и может что-то пригубить, если обстоятельства требуют. Воину в условиях походной жизни так же трудно быть трезвенником-без-исключений, как, например, веганом-без-исключений. Иногда приходится согреться спиртным (а больше нечем) и сожрать, что дают.

Гипнос: не пьёт. Проповедей никому не читает: «веселитесь, ребят, а я спать пойду». Живи он в Мире Вещей, он бы всегда всех развозил по домам после вечеринки. В пьяной компании ему неуютно. Ему вообще неуютно в компании. Он мягко отстраняется от бурных дружеских объятий: «заходи к нам в любое время, бери чай, продукты, можешь переночевать – диван разложить»… на невербале: «будь нашим другом, ты славный, но – не требуй внимания». Один-два человека для Гипноса – его оптимальный мир, а три – большая толпа. На необитаемом острове он был бы счастлив годами. Лишь бы Ксавье был рядом (или приходил/приплывал часто).

Чай: алкогольное мэрисью детектед. Устойчив к алкоголю, если перед попойкой успеет настроить организм соответствующим образом (нет, не аффирмациями «завтра понедельник, завтра понедельник», они обычно не помогают, у Крылатых более продвинутая техника, и Чай в бытность свою Палачом Совета освоил её в совершенстве))). Ощущает удовольствие и максимум лёгкое приятное головокружение, как от влюблённости. Однако если обстановка полностью безопасная, то Чай ослабляет самоконтроль: тогда алкоголь действует на него как седатив, он ложится и крепко засыпает. Чтобы проснуться – внимание – выспавшимся, а не полудохлым от похмелья. Можете начинать завидовать…

Гил: отношение меняется. По мере решения собственных проблем Гил перестаёт использовать алкоголь как «карт-бланш». В юности он считал, что алкоголь является символическим разрешением делать и чувствовать всё то, что хочется, но нельзя. Чувствуешь себя растерянным/напуганным в начале взрослой жизни? Нельзя таким быть. Не по-мужски. Напейся и подерись, станет легче. Грустишь? Напейся, тогда можно сказать собутыльнику, как тебе плохо. Иначе – ныть нельзя. Родился би? С девчонками – можно, а всё остальное – только если напьёшься. Поехали со знакомыми старателями искать золотишко? Ночью быстро-быстро напивайся, пока вы трое в одной палатке))) и приятелям тоже побольше наливай))) и филины над палаткой за соловьёв сойдут… Ирония ситуации в том, что у Гила крепкий организм, и он явно устойчив к алкоголю. То есть на самом деле он во всех этих случаях не был пьян до потери разума. Он продолжал соображать. Просто убеждал себя, будто не соображает. И не несёт ответственности за нарушение запретов. Сейчас Гил – достаточно сильный, чтобы это всё признать и запреты переосмыслить. И взять ответственность на себя. Алкоголь стал просто «напитком для веселья» и ничем больше.

Тэдди: зона риска. Он рвётся попробовать всё, что «нельзя» – чтобы «улететь». Тэдди мечтатель и эскапист, ему дико нравится идея эскапизма в любой форме. К тому же у него на завтрак, обед и ужин – стекло, а он ещё не взрослый, ему негде взять сил, чтобы жить и бороться за себя. Психологически Тэдди находится «в зоне риска». Ему надо избегать веществ/жидкостей, дающих возможность быстрого побега от реальности. А ещё лучше – ему нужна нормальная жизнь, чтобы реальность перестала быть такой невыносимой. Чтобы подкопить силы и ресурсы. Тогда он, возможно, сможет выстроить спокойные ровные отношения с пивом, например. Сейчас – лично я ему даже пиво не советую, от одной кружки сопьётся.

Дэн: угрюмый столбик. Дэн почти не пьёт из-за своей паранойи, боится утратить контроль над собой, но если бы вдруг напился – он бы часами сидел неподвижным столбиком и не разговаривал ни с кем. Картина «Любительница абсента» в мужском варианте. Ноль реакции даже на непосредственное обращение: «Дэн! Дэн, ты в порядке?». Возможный максимум отличий пьяного Дэна от каменной статуи – ответ «угу» и уход в другую комнату, чтоб не доставали.

Кловис: ужасно. Он практически не пьёт, но стоит ему «за компанию» понюхать пробку, и вам придётся возиться с ним весь вечер. После часа в баре за пивком умный, интеллигентный, сдержанный юноша становится неадекватным, будто выхлебал ведро абсента. «Кловис, ты как проза Джойса». «А? Янснабысож?» Если язык заплетается, это не мешает Кловису говорить ещё быстрее, глотая слова. Координация движений ухудшается, но Кловис очень активен, и промахи мимо рукавов пальто его не остановят, он пойдёт на улицу без пальто. Намерения осуществляет немедленно: прыгнуть в реку в ноябре – самое то, слегка освежить голову. (Ив еле удержал). Если радость – смеётся, будто под кайфом. Если вдохновение – сгорает в огне мучительного восторга, рисует, импровизирует стихи. Если гнев – бросается обвинениями, иногда справедливыми, но очень болезненными, а иногда бредовыми. Если самообвинение – не хочет жить, и это реально опасно: что подумал – то сразу попытался сделать, без рефлексии. Держите его трое. Держи хотя бы Ив… Если любовь – может страстно поцеловать любимого хоть при толпе народа (тогда как обычно он тихий, и его нельзя раскрутить на публичное проявление нежных чувств). Как понял Ив, единственное хорошее, что можно сделать с Кловисом и алкоголем – выпить вдвоём совсем чуть-чуть, раскрепощения ради. Раскрепощённый Кловис много чего интересного хочет и может. И даже способен сам об этом попросить. Но сейчас спаивать парня больше нет необходимости. Кловис в этом плане уже испорчен ивовским влиянием и вполне способен хотеть – без страха. И вслух называть свои желания – на трезвую голову.

Ив: почти нормально, если не считать «тень». Он пьёт нечасто, но именно крепкие напитки. Умеет пить. С полбутылки коньяка не шатается. Никаких хрестоматийных «ик!». Манера речи не меняется. Хотя машину он всё равно в таком состоянии водить избегает, поскольку становится более азартным водителем. Азарт и агрессия – единственное, что в Иве может высвободить алкоголь. Хорошо, если и то, и другое преобразится в страсть/секс. Но если – нет, то вполне может высвободиться «тень». Обычно пёсель-Ив – штатный миротворец, разниматель драк. Но у него, как и у каждого, есть «тень». У Ива она чёрная. И устала сидеть взаперти. «Тень» ручного ласкового пса – рычащий пёс. «Тень» говорит: хватит ля-ля, давай решать проблемы проще и быстрее. Зачем говорить «пожалуйста, отойди»? Проще отодвинуть в сторону. Зачем просить «подожди»? Схвати за шкирку и удержи силой. Зачем объяснять, убеждать – почему не заставить? И зачем чужие рядом? Рррргав! Не смей приближаться к моему человеку – порву! Ив это в себе давно заметил и старается гасить гнев юмором. Подшучивая над своей «псовостью». «Пора выключить псовость и включить совесть». Кловис тоже привык. Больше не пугается гневного Ива, как раньше. Они с Ивом довольно трудно учились – и в итоге научились слышать друг друга и верить друг другу.

@темы: Дэн, Чай, Лу, Ксавье, Ив, творчество мое, Гил, Лоренс, Гипнос, Кловис, Мир Снов, Тэдди, Кезаль, Эрик-Ри, гилочай

---

Габриэль Чёрный Дрозд, Хозяйка Чёрных Камней
Неофициальное прозвище: Габи (в кругу самых близких),
Габбро (в кругу друзей, габбро – это магматическая плутоническая горная порода основного состава, нормального ряда щелочности из семейства габброидов),
Чёрная Пифия (боевое прозвище),
а также «зараза», «ублюдочная наглая морда», «та жуткая девка из Гнездовья», «та-самая-которая-допрашивала-отрубленное-ухо-преступника» и «если-она-в-команде-то-я-ухожу»
(так её с любовью называют благодарные за помощь коллеги-провидцы)
Волосы:чёрные
Глаза: темные; в Мире Снов, когда она «видит» смерть, глаза чернеют полностью
Фигура: возможно, костлявая… трудно сказать, она всегда одета в оверсайз
Рост: 172
Возраст: 22
Любит: жизнь. Габриэль видела много чужих смертей и не знает ничего лучше и ценнее жизни.
Не любит: побочные эффекты своего дара (например, галлюцинации, а также временную слепоту, головные боли и носовые кровотечения, если ей нужно расследовать массовые убийства – она ощущает «отголосок смерти» каждой жертвы, и если жертв одна-две, это терпимо, только на миг темнеет в глазах, но если их десятки или даже сотни, Габриэль колбасит по-чёрному и все её силы уходят на то, чтобы стоять на месте, не падать и продолжать «видеть»… в такую минуту даже ребёнок мог бы её убить).
Боится: что её дар провидца выйдет из-под контроля и она начнёт галлюцинировать средь бела дня, видя по тридцать-сорок видений одновременно, и мозг тупо перегорит; также боится увидеть нечто страшное и не предотвратить это
Личная жизнь: Габбро, по-видимому, нравятся девушки. Габриэль среди четырёх сестёр – самая удачливая в личной жизни (или, по мнению Антеи, самая распущенная). любовь добавляет проблески ярких красок в её густо-чёрные будни провидца. Габбро временно одна, но держит хвост морковкой и уверена, что самое интересное – впереди.
Поведение: неформальное.
Обижается…практически никогда. Если Габбро сразу вас не вырубила, не связала и не подвесила живым на дерево, значит, не обиделась. Даже на явное оскорбление. Даже на попытку убить.
Типичная реакция Габриэль на наезд рандомного оппонента:
«Мечом вот это размахался, орёшь, ругаешься. Со спины-то зачем нападать? Даже неприятно слегка. Ну да, я Черная Пифия, угадал. Почему стояла над безголовым трупом? Объясняю популярно... Садись, чего ты. Нормальная чистая земля. И да, сэндвичи бери. Жуй, жуй. Они почти свежие. Расскажу тебе всё. А потом, если не передумаешь, подерёмся».
Антея предпочитает не конфликтовать с Габбро.
Конфликты с такой личностью наносят вред авторитету начальства, особенно – при подчиненных.
А уж как Габриэль мирится после ссоры… на два пальца плесь, потом ещё на два пальца, потом до дна, потом за компанию, потом вокруг незнакомые стены и незнакомые рожи, и кто-то уже орёт под гитару:
The wind was a torrent of darkness among the gusty trees,
The moon was a ghostly galleon tossed upon cloudy seas…
Так ведь и спиться недолго.
А спор всё равно не выиграешь. Перепьёт.
Габриэль говорит негромко и слегка растягивает слова, отчего её речь кажется то мягкой и ласковой, будто мурлыканье, то тягучей, как патока, и чуть насмешливой, то сонной.
Люди привыкают к её невозмутимости и ленивой манере разговора, некоторые не особо умные расслабляются и перестают принимать её всерьёз. Какая-то благодушная неформальная девица с немытой головой, шуточки шутит, подумаешь, Чёрная Пифия, с чего бы в Гнездовье её так боятся…
Когда в её голосе прорезается рычание, а в глазах вспыхивает чистая ярость, это всегда неожиданно – и пугает до усрачки.
Кстати, Габриэль уважает тех провидцев и офицеров охраны Гнездовья, кто понимает, что её надо бояться. Даже если они – друзья.
«Я не хочу, чтобы, когда у меня сорвёт крышу, на моём пути стояло какое-нибудь юное создание и вопило: «Госпожа Чёрный Дрозд, остановитесь, это же я!» Понимаете, оно так не работает. Если я сама уже не смогу остановиться, я хочу, чтобы меня окружили, профессионально обездвижили и обезвредили. И я вас всех научу, как это сделать. Или, в случае с мальками – как не мешать старшим обезвреживать тётю Габи. И самим не попасть под раздачу».
Люди, не знакомые с Гнездовьем, не могут постичь особенности здешнего менталитета:
«Почему говорят, будто Чёрную Пифию надо бояться?»
«Потому что её надо бояться».
«Она злая?»
«Она забавная. Научила меня на доске по снегу кататься. А ещё она Бена спасла, когда он под лёд провалился. Весело было».
«Так ты её не боишься?»
«Боюсь».
«Почему?»
«Потому, что она меня попросила».
«Попросила бояться?!»
«Ну да. Я стараюсь!»
В бою Габи могла бы устранить противника чем угодно – хоть камнем, хоть ножницами, хоть листом бумаги)))))) но предпочитает не убивать. Вырубить, связать, привести в чувство и поговорить словами через рот – наше всё. Или – вырубить, связать, принести в суд.
Один раз Габи сама попала под суд за то, что отпустила преступника. Вместе с украденным артефактом. Артефакт был нужен ему, чтобы приживить подруге искусственную руку взамен утраченной. Габи решила слегка поддаться сантиментам. «Ты беги, а меня сестра не тронет». Но Антея на полном серьёзе приказала арестовать беспутную смутьянку-сестрицу – это же Антея. Она даже соблюла протокол. В полной мере. «Ваше имя?» «Тея, ты с дуба рухнула?» «Ваше имя?» Слухи о том, что Чёрная Пифия послушно ждёт суда в одиночной камере и пока что не разнесла тюрьму по кирпичику, разнеслись быстро. Офигевший от такого расклада преступник отнёс артефакт подруге, приживил ей руку и отослал девушку в безопасное место, а потом сдался, чтобы не подводить Габриэль. И в итоге сбежал – уже своими силами. Точнее, с помощью исцелённой подруги. Которая в гробу видала – отсиживаться в безопасности. В конце концов, хозяин и творец артефакта заявил, что обвинение снимает – «да отпустите уже этих юных обормотов, пускай девица пользуется рукой, заслужила – я ничего в жизни не видел интереснее с тех пор, как делаю артефакты». И всё же Габбро ему заплатила – из уважения к мастеру. Когда она лихо вручила мастеру кошель, оказалось - это все её деньги. Сколько было. Антея: "Габи, куда девается жалованье, что я тебе плачУ как сыщику? Где твои сбережения на черный день?" "Сестрёнка, у Черной Пифии все дни - черные". "Ты мне зубы не заговаривай, мотовка несчастная! *сестринский подзатыльник* Служишь закону, а сама закон нарушила! Прилюдно! И до сих пор не понимаешь, в чем твой проступок. Почему-то тебе всё сходит с рук". "Потому что я харизматик". "Это, видимо, диагноз?" Всё Гнездовье с огромным интересом следило за развитием событий, а потом пересказывало эту историю и желающим, и нежелающим, а что делать – сериалов в Мире Снов нет.
Иногда Габриэль всё же поддаётся эмоциям (допустим, преступление слишком уж мерзкое, преступник слишком опасен для окружающих). Люди говорят: «От Чёрной Пифии, когда она в гневе, чудовища разбегаются и камни пытаются уползти». Антея со своим Эксельсиором и способностью «Белая крепость» может остановить сестру, но в глубине души Антее тоже не по себе. В такие мгновения окружающие понимают, ЧЕМ бы стала Чёрная Пифия, если бы сошла с ума или сознательно полюбила зло.
Габбро не особенно любит сидеть за столом. В свободной обстановке она кладёт на стол ноги. В официальной же обстановке она, по её собственному убеждению, сидит культурно: ноги на стол НЕ кладёт, вместо этого кладёт на него голову и всю верхнюю часть туловища. Растекается и расползается, будто часы на картине Дали. Даже на заседании совета она производит впечатление, будто сейчас уснёт.
Замечание Антеи: «Боюсь, членам городского совета стало ясно, что трактиры тебе привычнее, чем зал переговоров». Габи: «Бу-бу-бу. Я бедная старенькая Чёрная Пифия, у меня голова болит!» Антея: «Могу себе представить, из-за чего». Габи: «Нет, не можешь! Даже если тебе уже донесли. Никакие донесения не передают пьянящего духа свободы!» Антея: «Иди, помойся и почисть зубы. А то от тебя пьянящим духом свободы за версту разит». Габи: «Муррр, я тоже тебя люблю, сестричка!»
Любимая еда: любая – лишь бы не пустая миска
Нелюбимая еда: нет
(Габбро кидает в рот еду и заглатывает, как удав, не смущаясь ни вкусом, ни сочетаемостью продуктов, ни степенью их свежести; съела бы хоть вяленого осьминога в шоколаде и с острым соусом сверху; может переварить любой кулинарный кошмар и не заметить, что с ним не так)
Амбиции: научиться «перетягивать канат в обратную сторону», то есть силой мысли изменять свои видения будущего и таким образом менять само будущее (нехилая мечта у девочки, да? мироздание менять)
Таланты Пифии:
«Глаз чёрного дрозда» – увидеть некое важное, эмоционально значимое событие, которое недавно произошло или скоро произойдёт (с присутствующими людьми); проявляется в течение одной секунды, при зрительном контакте с человеком.
«Тройственность» – предугадывать от одного до трёх вариантов последующего развития событий.
«Пантомима теней» – видеть эпизоды из прошлого или будущего как движения теней на стене; способ не очень затратный и практически не опасный, но и ненадёжный, так как смысл происходящего часто неясен: то ли люди душат друг друга, то ли любовью занимаются...
«Множество кругозоров» – находясь на месте, где произошло событие, испытывать ощущения сразу нескольких участников; использовать эту способность трудно, потому что от неё рвёт крышу, зато при успешном использовании ты видишь всю панораму событий.
«Зелёное свечение» – видеть связь живого человека с насильственной смертью как бледно-зелёное мертвенное свечение. Оно не указывает безошибочно на убийцу, а лишь на того, кто видел смерть недавно и находится под впечатлением. Так что это может быть и свидетель. Однако Габбро прокачала навык настолько, что в силах отличить убийцу от свидетеля. Её можно обмануть только непреднамеренно – если человек сам не знает, что он кого-то убил. Бывало и такое. Например, человек огромным камнем запечатал служебное помещение. Просто выполнил приказ начальства. В помещении кто-то был – кто-то без сознания, скованный артефактом – но человеку показалось в темноте, что это один из мешков в углу, да он никогда и не вглядывался в те мешки – за вглядывание не заплатят. А что в мешках – начальству виднее, оно умнее. Спустя сутки любимый артефакт начальника полностью напитался, начальство отдало приказ отвалить камень, человек бездумно отвалил камень и пошел дальше работать, начальство тайком вытащило труп, и потом тело якобы «нашли» во дворе местного притона. Человека же ничто не беспокоило. Он не понял, что вообще участвовал в убийстве. Он даже нисколько не фонил зелёным! Абсолютно невиновен, ничего не видел, ага. И не поспоришь. Габбро: «Не так-то просто работать с идиотами. Они и вправду не думают. Не видят, что творится с ними и вокруг них. Никак не оценивают происходящее. Не делают выводы. У камня и то гораздо больше мыслей. Это потому, что у камня нет начальства».
«Пронизывающий страх» – пропустить через себя страдания и отрицательные эмоции, которыми пронизано определенное место, «переснять» в свою память обрывочные кадры совершившегося здесь насилия и передать их кому-то другому. Благодаря этой способности многие коллеги терпеть не могут Габбро. Она может «считать» совершённое на территории убийство и тут же передать тебе всё, что ощутила и увидела. «Буээ! Вот гадина, она что, словами не могла объяснить?!?» «Эй, я всё слышу. Ребята, у нас пять трупов, старая добрая расчленёнка, слабонервные могут сразу идти домой».
«Река событий» – ощутить обрывки мыслей человека и, взяв его след, свободно плыть по потоку сознания данного человека в процессе его выслеживания. Иногда попадаются значимые мысли и воспоминания. Но чаще всего – они прячутся среди тонны лишнего хлама. Как повезёт. Однажды Габбро просто шикарно повезло, поскольку преступник минут пять обдумывал, почему место, где он скрывается, называется именно так, а не иначе. Преступник думает: «Почему трактир «Зеркальный краб», а не «Зеркальный карп», интересно?» Габбро думает почти с умилением: «Ты ж мой хороший».
Другие таланты:
фокусы, мошеннические трюки, взлом замков и карманные кражи. память о счастливом и весьма насыщенном событиями детстве
умение правильно обращаться с пьяными. опыт жизни с мамой-алкоголичкой
отличный вестибулярный аппарат. хоть сейчас в космос запускай
стопроцентный иммунитет к черной риторике. её практически невозможно обидеть, разозлить, ошеломить. довольно сложно напугать. устыдить/усовестить тоже не вариант. даже если её будет проклинать большая толпа, кидаясь тухлыми яйцами и помидорами, у Габи и уши не покраснеют, и одежду она поленится вычистить. грязь сама отвалится. иногда люди ей завидуют. а иногда кажется, что её пофигизм – это неправильно, ненормально. говорят, у Черного Дрозда нет ни стыда, ни совести. ближе к истине: в своё время Габбро стукнулась об моральное днище, поняла, что на днище не страшно, и теперь ей пофиг, кем её считают.
нюанс: нет, нервная система Габбро не идеальна, Черный Дрозд всё же выходит из себя – не под влиянием других людей, а от перегрузки и стрессов, связанных с её работой. её срывы похожи на проблески безумия. никаких жертв, просто без видимых причин карандаш прорывает бумагу и ломается, глаза наполняются чернотой и рот растягивается до ушей в оскале… но Габбро глубоко дышит и успокаивается. пока что у неё всё под контролем.
своеобразный иммунитет к пищевому отравлению. фишка Габбро – попробовать еду на месте преступления и бодро заявить: «Сыр пролежал здесь около трёх дней. Как и тело». Эдди, в ужасе от поведения сестры: «Прошу тебя, выплюнь!» Габбро: «Ну, я же не от тела откусила»…
неприхотливость. если у Габбро чего-то нет, она без этого обойдётся. хотя она отнюдь не аскет и любит роскошь, как и все мы: принять ванну, поспать на перинке. однако при отсутствии ванны и перинки Габбро и не вспомнит о них. прекрасно переночует на дереве. а что, привыкнешь – не свалишься. и да, про мытьё тоже не вспомнит)))) хотите – зажимайте нос, ей всё равно)))))

Оружие:
Габбро единственная из Хозяек Гнездовья, кто не носит при себе ничего похожего на постоянное живое оружие.
В числе её способностей – создание временных клинков из каменного крошева. Она носит этот материал при себе в маленьких мешочках. Использовав, обращает в мелкую пыль и выбрасывает.
Живое оружие Габбро не любит, хоть «чистое», хоть морфовское. И если присмотреться, можно заметить, что это для неё больная тема.
Обычно она с деланной беспечностью говорит, что ей лень заморачиваться, создавая постоянную связь между собой и глупым куском металла.
Кто знает Габи не так давно, тот считает, что ей просто не удалось приручить никакое оружие, и это ранит её самолюбие.
На самом деле самолюбие Черного Дрозда от такого пустяка не пострадало бы. Всё было намного хуже.
У юной Габриэль был меч по имени Неро, любящий и любимый, как собака. Если бы он нуждался в пище, Габриэль избаловала бы его вкусняшками. Если бы у него была шерсть, Габбро вычёсывала бы его. Но живые мечи почти не нуждаются в уходе. Им нужно разве что уважение и внимание. Габриэль со своим мечом делилась секретами куда чаще, чем с людьми.
Всё пошло по звезде, когда к Габриэль в Гнездовье приехала погостить другая провидица. По отношению к Габриэль – коллега, подруга и предмет искреннего профессионального восхищения. (Габриэль из тех редких людей, которые ни к кому не ревнуют своё призвание, наоборот, ЛЮБЯТ собратьев по профессии, особенно гениев, иногда бескорыстно помогают им в работе или в практической жизни, и притом с легким умилением, хоть и не без иронии, относятся к их вредности, заносчивости и неблагодарности: «ну мои ж вы лапочки»).
Итак, провидица решила погостить в Гнездовье. А кукуха бедной девицы тоже решила попутешествовать, повидать мир. Это нормальный профессиональный риск для провидца, особенно юного и талантливого. Кто сошёл с ума раньше – провидица или её меч – неизвестно. Девица сперва ушла в себя и три дня ни с кем не разговаривала, а потом взяла меч и пошла в сад – убить Эдди, безоружную и беззащитную, не ожидающую никакой беды.
Эдит Серая Сова поливала саженцы в саду. И насвистывала.
Свист резко прервался, Эдди закричала, бросила в бешеную провидицу лейку и даже попала в лоб, по перекошенному лицу девицы потекла струйка крови. Но безумица осталась на ногах и нисколько не утратила боевой настрой. Лейка, согласитесь, плохая альтернатива мечу.
Габриэль увидела всё это, выпрыгнула из окна своей комнаты, кинулась на выручку Эдит и парировала следующий удар с помощью Неро. Меч безумной провидицы разлетелся на куски. Один из осколков убил на месте злосчастную девицу, а душа меча со всей силой освобождённой ярости устремилась к Габбро. С большой долей вероятности она бы в Габбро вселилась. Сделав Чёрную Пифию одержимой и крайне опасной… гораздо более опасной, чем обычно. Много народу там полегло бы.
Неро принял все последствия на себя. Буквально втянул в себя освобождённую душу вместе с её безумием.
Две провидицы, мертвая и потерявшая сознание, лежали крест-накрест у ног Эдит Серой Совы. А та застыла, сжав голову ладонями, крепко зажмурившись и стараясь выровнять дыхание. Все в Гнездовье знали, что Эдди боится насилия и крови, а в тот день её светло-серое платье обагрила чужая кровь.
Антея Белый Стерх, услышав о произошедшем, отдала довольно необычное распоряжение: прикопать землицей там же, в саду, и Неро, и лежащую без сознания Габриэль.
Люди Гнездовья (которым пьяная Габбро периодически нечаянно сносила то заборы, то сараи, то межевые камни) на всякий случай уточнили, как глубоко закапывать Чёрную Пифию. «Чтобы дышала, естественно», ответила Антея. «Я всё понимаю, но – не надейтесь».
Об этом ответе в Гнездовье до сих пор нет-нет да и рассказывают байки. Как говорится, картинка смешная, а ситуация страшная.
Когда Габриэль очнулась, выкопалась и попыталась проникнуть в мысли и эмоции Неро, излечить его сознание – там было нечего лечить. Не осталось воспоминаний, за которые можно было бы уцепиться. Только ярость, искаженная безумием. Типа «кромсачччь кромсаччччь рррваррруакхчччччч»…
При попытке хоть чем-то помочь Неро он ранил хозяйку. Уже не понимал, кто такая Габриэль, видел только нечто теплокровное, а всё теплокровное надо делать неподвижным и холодным.
Габриэль поняла: клинок спас её разум, погубив свой собственный. Пожертвовав самым дорогим, что у него было – своей любовью к хозяйке. Возможностью/способностью осознавать себя и кого-то любить.
Конечно, самым разумным выходом было бы – покончить с Неро, пустить его на переплавку и приручить другое оружие.
У Габриэль не хватало духу это признать, и она поместила обломки Неро в каменную глыбу (естественно, целиком, вместе с рукоятью).
Представьте себе, что ваша собака пережила невыносимый стресс и перестала быть ласковой и полезной, воет ночи напролёт, огрызается на ваших родных. И близкие настаивают: «Надо усыпить, мы больше так не можем»… И смотрят на вас с осуждением, потому что вы не хотите её усыплять. «Ты ждёшь, чтобы она покалечила кого-нибудь?!» Но этот пёс много лет вам служил верой и правдой, и разве он вещь, чтоб его утилизировать?
Этот пример приведён затем, чтобы вы не считали Габриэль полной дурой – как так, не дала уничтожить опасный артефакт. Но он же друг.
Антея настаивала на уничтожении. Её меч Эксельсиор мог бы и разрубить глыбу, и окончательно уничтожить Неро.
Но израненная Габриэль закрыла глыбу собой – «не дам».
Антея занесла меч, надеясь, что у Черной Пифии дурь пройдёт, но Габи не шелохнулась. Тут к Габриэль рванулась маленькая Скворри, подбежала и встала рядом с сестрой – мол, раз такое дело, рубите и меня за компанию. Антея сказала бы сёстрам много всего, но на неё смотрели подчинённые.
«Не семья, а дурдом на выезде».
«Мы же твой родной и любимый дурдом, да, Тея?».
«А ты вообще молчи!»
В конце концов позвали Певчих Птиц Гнездовья, и они погрузили артефакт в сон. Время от времени они подновляют сонные чары. А сама глыба с Неро скрыта в одной из многочисленных местных пещер, на дне черного ледяного озера.
Габриэль надеется, что однажды появится мастер, способный вернуть Неро прежнюю личность.

@темы: творчество мое, Мир Снов, Гнездовье Сестёр, Габбро

---

Антея Белый Стерх

Вот здесь я писал о Дороти, или Дорри-Скворри - inerind.diary.ru/p221754524_dorri-skvorri.htm
А вот инфа по её старшей сестре.




Антея Белый Стерх, Хозяйка Белых Камней
Неофициальное прозвище: Антидот
(она не признаёт «дурацкую кличку» и дымится от негодования, когда некоторые наивные люди считают, что «госпожа Антидот» и есть её имя: это Дорри-Скворри запустила в народ глупые прозвания - Дот и Антидот, вот наказал же Бог младшей сестрой!)
Статус в Мире Снов: фактическая правительница Гнездовья Сестёр и всей прилегающей плоскости
Волосы: бледно-бледно-золотистые, шелковистые, прямые
Глаза: серые
Фигура: статная, прямая, идеальных пропорций; по виду не скажешь, насколько Антея физически сильна, но вообще-то она с ходу может сломать оппоненту руку
Рост: 195 (о да, вам не показалось. даже высокие люди ведут с ней разговор не с глазу на глаз, а с глазу на ключицы. доброжелатели называют её юной валькирией или могучей титанидой, а недоброжелатели – злой великаншей и "да-она-никогда-не-найдёт-себе-мужа". на самом деле ей плевать и на брань, и на комплименты - она не верит ни в то, ни в другое)
Возраст: 20, затем 21
Любит: ВЫСОКИЕ ДВЕРНЫЕ ПРОЁМЫ И ПОТОЛКИ (это принципиально), большие столы и стулья, чтобы ноги помещались, изящную обувь 40+ размера (хрен найдёшь), длинные ванны (холодно мыться, когда торчишь из ванны во все стороны), запах ромашкового отвара, запах лимона, чистый воздух, горы со снеговыми шапками, разносторонне образованных собеседников, умных подчинённых, бесценную возможность доверять подчинённым важные дела и не страховать их на каждом шагу, порядок, прямые линии, светлые цвета (особенно белый и сливочный), минимализм в доме (в её спальне пусто, как в больничной палате, только капельницы не хватает: кровать односпальная и незаметные встроенные шкафы – для одежды и для книг), чёткость и ясность, принципы, остро наточенные инструменты, разрезАть бумагу острым ножом.
Отдельная любовь Антеи – кристаллы (особенно алмазы))))) и нет, материальные ценности, как и дамские украшения, Антею не интересуют: для неё алмазы – образчики совершенства в философском смысле. Обычная девушка хочет носить алмаз, Антея же хотела бы в следующей жизни быть одушевлённым алмазом, а то человеческие организмы несовершенны: пот, сопли, склизкие хлюпающие печёнки-селезёнки, и у каждого второго этот внутренний ливер ещё и больной, брр…
Не любит: алкоголь, пьяных, дешёвые вещи, дешёвые чувства, лубочную риторику, ораторов для толпы, популизм, давление на эмоции, жаргон, сюсюканье, плюшевые игрушки, маленьких «дамских» собачек, маленьких детей, инфантильность, флирт, лесть, кровь, слюну, жир, грязь, слизь, уязвимость, больницы, лекарства, вздутые вены, страх, запугивание, дрожащие голоса и крики ужаса (может больно ударить по лицу любого человека, нагнетающего панику), запах человеческого тела (у Антеи сильно развито обоняние, для неё большинство людей – воняет, кто пОтом, кто парфюмом, всё равно вонь… иногда тошнота подкатывает).
Ненавидит: быть слабой.
Боится: чужой хрупкости.
Ей снятся кошмары, будто она берет собеседника за руку, рука отваливается, будто крылышко вареной курицы, и кость торчит. Ей и наяву кажется, будто она может, например, нечаянно задеть на лестнице беременную женщину и нести ответственность за выкидыш. Антея держится подальше от хрупких людей и животных. Недолюбливает их. Её мысли: «Вы крутитесь возле меня, такие уязвимые, будто мотыльки, а я не могу жить в полную силу, боюсь вас поранить… не люблю вас, мне с вами плохо».
У 90% людей крошечный котёнок ассоциируется с милотой, и только у Антеи – с неприятно-царапающей тревогой за его жизнь. А вдруг нечаянно наступишь на него?
Личная жизнь: нет.
Антея жёстко ломает первые ростки своих и чужих чувств.
Верный путь во френдзону – льстить ей, признавать её главенство. Любить угодливых фаворитов – не по ней.
А чужое главенство она сама не признает. И не сделает вид, будто признала. Женское притворство – тоже не по ней, она выше этого.
Идеальными отношениями для Антеи (в Мире Вещей) был бы, мне кажется, союз с человеком умным и внутренне выключенным из социума (кабинетный учёный, изобретатель, фанатик своей работы?).
Она безусловно приняла бы то, что не приняла бы никакая другая женщина: отсутствие цветов, комплиментов, внимания, бытовой заботы типа «как прошёл день». Её вполне устроило бы, если бы мужа ничуть не волновало, красиво ли она выглядит и как проходят её дни. Ведь Антея сама лучше всех знает, как она выглядит и что она чувствует. Она не нуждается в подтверждениях своих ощущений извне. Наоборот, оценки извне, даже хорошие, вызывают у неё только досаду: зачем это сказано, для чего?
Между ними существовало бы неписаное соглашение: «Если у меня случится беда, я тебе первому/первой всё расскажу». А когда всё в порядке, зачем друг друга теребить, вместе ковыряться в бытовой ерунде, «делить горести и радости»? Антея что, самостоятельно не сможет пережить свои ежедневные горести и радости? Она же взрослый человек. Не любит ныть сама и от спутника не потерпит нытья. Даже если бы ей внезапно стало его жалко, она бы промолчала, утешать она не умеет. Муж как добытчик её тоже не интересует. Она бы сказала: «Я и себя, и тебя всем обеспечу, а ты не думай о мелочах и делай то, что у тебя получается лучше всего». И он бы радостно закопался в лаборатории. Периодически выдавая какие-то результаты. Он не требовал бы от неё нежности и всяких, по её мнению, «фальшивых эмоций». И не считал бы её неправильной женщиной за то, что никакой нежности в ней нет. С ним она была бы собой, не таясь и не стыдясь. И она бы гордилась его достижениями. И тем, какая он необыкновенная личность. Антея очень умна, но осознает, что всё-таки не гениальна, и мысленно преклоняется перед людьми, одарёнными свыше; она была бы счастлива, объединившись с гением и дав ему то, чего недостаёт большинству гениев: безопасность и возможность творить.
Все хотят душевной близости, и лишь Антея всем сердцем хочет пусть душевной и верной, но ДАЛЬНОСТИ.
Впрочем, это лишь мечты и предположения, которые могут оказаться пустыми и неверными. В реальности Антея никогда ни в кого по-настоящему не влюблялась.
Поведение: старается быть хорошей.
Это отнюдь не значит, что она старается быть милой. Англичанка Антея видит принципиальную разницу между I’m trying to be good и I’m trying to be nice; вот nice она никогда не была и не пыталась быть.
Голос у неё почти такой же низкий, как и у Габриэль, её сестры по отцу, однако Антея говорит громче и не использует такое богатство интонаций. Она убеждена, что различные интонации только запутывают слушателя и уводят в сторону от смысла сказанного.
Габи замечает: «Тея говорит так, будто диктует радиограмму. Тупому радисту».
Ходит быстрым широким шагом. При её-то длинных ногах… Гулять с нею – мучение: она задумывается о своём и улетает вперёд, будто скорый поезд. А ты либо бежишь бегом, догоняя её, либо смиряешься с тем, что вы гуляете уже не вместе. Впрочем, спустя пару минут Антея замечает «потерю бойца» и возвращается.
Антея Белый Стерх отнюдь не зла, но временами бывает непримирима, а то и несправедлива. Особенно когда измучена бессонницей и сутками вся напряжена из-за проблем в Гнездовье. После того, как Антея отдохнет и выспится – с Антеей снова можно жить и договариваться. Но за вчерашнюю резкость она не извиняется. Не хочет ничего обсуждать. Антея ненавидит копаться в отношениях, для неё это всё равно что копаться грязными пальцами в ране.
Дороти не держит на сестру обид: Дорри добрая.
Ну и Габриэль Черный Дрозд тоже зла не держит: она толстокожая. По сравнению с Черной Пифией зверь броненосец нежен и раним, как принцесса на горошине.
А что думает Эдди, которая Эдит Серая Сова, то остаётся при Эдди.
Вообще Антея и не подозревает, насколько Габбро и Дорри для неё важны. Ей кажется, что она, заботясь о них, просто выполняет свой долг по отношению к семье. Иногда, в очень редкие минуты, до неё доходит, что она любит своих сестёр.
Как она относится к Эдди, Антея сама не очень понимает. В основном – с благодарностью. Эдит Серая Сова – полезный человек. Безгранично преданный семье, которая её в своё время приютила.
Иногда Антея задумывается, можно ли сказать об Эдди что-то ещё, помимо «хорошая девочка, пользу приносит». И не творец, и не боец, и не целитель, а так, за компанию. Может, Серая Сова мучается чем-то вроде вины за свой непроявленный дар, и поэтому пытается хотя бы по мере сил пользу приносить, а свои интересы и увлечения забросила в тёмную кладовку?
Но разве можно обидеть тихую, ранимую Эдди неожиданным наездом: «Ты СЛИШКОМ много для нас делаешь, уймись уже»?
Особенно если Эдди ставит возле тебя поднос, верно угадав, что ты устала и хочешь чаю, и – какого именно сорта, и с какими вкусняшками. А через локоть Эдди перекинут твой любимый плед. Чтобы укрыть твои плечи именно так, как ты любишь. Десять минут полного комфорта.
Когда кто-то настолько полезен, ты принимаешь его заботу. Даже непрошеную. Ты занята делами Гнездовья, и тебе нужен вот такой надёжный тыл. С пледом и чаем.
Стиль: строгий, элегантный, а вообще – по обстоятельствам.
Антея терпеть не может лишний декор и нефункциональные детали. Пояс нужен для меча и поясной сумки. Не надо подвешивать к нему и к сумке овер 150 амулетов и брелоков. Имеет смысл брать с собой только самые сильные артефакты, не больше двух-трёх, а прочую дребедень – подарить младшей сестре.
Домашние платья Антеи чем-то напоминают античные хитоны.
При росте 195 Антея Белый Стерх никогда в жизни не носила каблуки – и почему бы это?..
Любимая еда: свежие ягоды с легкой кислинкой, брусничный соус, а ещё разные блюда, содержащие лимон, от лимонного пирога до чая с лимоном и ромашкой
Нелюбимая еда: всё промасленное, жирное и жареное, а также вязкие каши и варёные овощи (но она ест каши и овощи против воли, иначе какой пример она подаст Дороти? пример избалованности?..)
Амбиции: превратить свою плоскость в независимое маленькое государство; пока что цель достигнута
Таланты:
повелевать камнями своей земли; ограничение – способность действует только на камни с её плоскости, с территории вокруг Гнездовья Сестёр; если взять с собой родные камни на достаточно далёкое расстояние от Гнездовья, их поведение становится всё менее предсказуемым, проще говоря, они слушаются всё хуже.
Одна из её основных атак – «белая кара». Просто летящие во врага белые каменные глыбы.
Интереснее «белая королева»: вращающиеся в воздухе пАрные кольца из белых острых камней, отдалённо напоминающие короны, настигают и перемалывают между собой живые существа. (Если вы сейчас что-то едите, приятного аппетита).
Ещё неплохо действует «белая крепость» – стены из белых камней быстро разделяют противников на малые группы, в результате чего каждая отдельная группа не может помочь своим, не видит командира и не знает, что происходит на поле боя. Такие деморализованные группы легче атаковать по одной. Несколько групп, например, союзников врага, можно банально замуровать до конца сражения, а потом заставить сдаться (в обмен на глоток воздуха) и взять в плен – куда они денутся? Идея замуровать всех противников и не освобождать, а просто дождаться, пока они умрут, кажется Антее слишком не-рыцарственной.
Кроме того, Антея может создавать «белую стражу» – частично иллюзорных гигантских воинов из белого камня. Их атаки и удары вполне настоящие. Иллюзией является только их безупречный внешний вид – на самом деле они очень условно похожи на людей, восстают из кучи камней и рассыпаются на ходу, тут же собираясь вновь. Грубо говоря, «идут пикселями»)))) Но противник не видит их несовершенства.
Антея утверждает, что создаёт иллюзию красоты вокруг своих гигантов, чтобы вернее запугать противника. Её слова: «По-настоящему грозно лишь то, что прекрасно, по-настоящему прекрасно лишь то, что вызывает трепет».
Антея гораздо меньше боится, если обнаруживает, что причина её страха проста и уродлива. Несовершенна. Её в детстве бесполезно было пугать клыкастым Букой, для неё он слишком приземлённый, даже смешной. Скорее она боялась бы враждебного ей, но совершенного по красоте существа, вроде Азраила (см. картину Врубеля «Шестикрылый серафим – Азраил»).
Поэтому Антея старается быть красивой и двигаться красиво. Не чтобы привлекать партнёров для спаривания. ЧТОБЫ НАПУГАТЬ ОКРУЖАЮЩИХ. Ей трудно поверить, что не все считают красоту страшной и грозной.
Другие таланты:
в Мире Вещей и в Мире Снов одинаково спортивна: неплохо плавает, быстро бегает и т.д.
в Мире Снов отлично фехтует, владеет несколькими видами клинков и хорошо сражается обеими руками, часто тренируется с разными воинами – знакомыми и гостями – и от всего сердца благодарит их «за науку»; её слабое место – она рыцарь, не ожидает от противника грязных, откровенно нечестных приёмов типа пинка шипастым ботинком в колено, и если противник жёстко и грубо проводит атаку, ей трудно перестроиться и тоже забыть о правилах (а всё равно ведь придётся, чтобы выжить).
грамотно рисует (не любит изображать живые существа, они у неё выходят всегда непохоже на оригинал, а дети смахивают на пожилых безбородых карликов… зато она отлично рисует городские пейзажи, дома, здания – её рисунки напоминают современные эскизы к локациям игр. Антея испытывает явное удовольствие, придумывая здания и города; если показать ей план реального города, она тут же скажет «как красиво!» или «что за нелепица!», в зависимости от планировки).
Оружие:
Личное оружие Антеи – меч по имени Эксельсиор (ага, вот так пафосно – сама назвала, в честь знаменитого алмаза и странного стихотворения).
По неподтверждённым слухам, имеет алмазное острие. Характер у него примерно такой же, как и у хозяйки, но в гораздо более жёсткой версии. Считается одним из лучших мечей, созданных людьми в Мире Снов. Красив невыразимо, сверкает как звездец. Режет стекло, камень, металл. Не поддаётся иллюзиям и чарам, не знает страха. Дисциплинированный, не кровожадный. Имеет один, но существенный недостаток: не умеет любить. Равнодушен к хозяйке: служит ей лишь до тех пор, пока она сильна и несгибаема. Если Антея проявит слабость в бою, будет ранена, пошатнётся, ощутит смертный страх – он не посочувствует ей, не попытается поддержать, влить в неё немного своей силы, как это обычно делает личное оружие. Если слабость будет проявлена два-три раза подряд, меч полностью перестанет её слушаться. И ему безразлично, чем это для неё закончится.
Кое-что о её прошлом:
Она сама себя переучила из левши в правшу, добровольно привязывая левую руку за спину.
Сейчас она уже разрешила себе использовать обе руки. Эта особенность помогает ей в тренировках и в бою.
В пять лет Антея научилась бегло читать и очень криво писать. Никто не оценил её достижений – придирались к почерку. Постепенно благодаря упражнениям её почерк стал лучше. Но и сейчас, когда она сильно волнуется или страдает от ран, её почерк становится детским. Корявым и с наклоном не в ту сторону. Об этом её свойстве знают только близкие.

@темы: Мир Снов, Антея, Гнездовье Сестёр

---

Зарисовка про Пен

Масенькая зарисовка про Пен. Мне тяжело даётся этот персонаж.
Может, хреново пишу о ней, неуверенно, но уж как получается влезать в эту шкуру. Плохо она на меня натягивается, как сова на глобус.
Но я пытаюсь идти к ней через любовь.
То, как Пен воспринимает братика - отдельная песня.
Пенни - ненадежный рассказчик.
Я думаю, не совсем понятен момент с его репликой. Это Пенни недослышала.
На самом деле Тэд сказал не "Она тебя дразнит", а : "А на тебе красное", он таким образом ответил на критику Пенни по поводу брюк, а потом указал на зеркало, чтобы Пенни убедилась, что запачкала кофточку.

Апд: забыл предупредить - триггерные моменты. Попытка удушения и так, разное по мелочи.

Подменыш и зеркало

- Снег валил хлопьями, сидела одна королева и шила под окошечком, у которого рама была из черного дерева, да и уколола себе палец до крови...
Господи, этот ребенок вырастет когда-нибудь из сказок?
- Где ты взял книгу, Тэдди?
Сжимается. Молчит.
Ясно, где - на чердаке. Там, где вместе с другим хламом свалены вещи той... её.
Вцепился в книгу. Тонкие бледные пальцы - жадные паучьи лапки.
- На ней же плесень. Ты дышишь плесенью, ничего, не противно?
Шепчет:
- Нет.
Шепчет:
- Она красивая.
Шепчет:
- Пожалуйста, оставь мне её, пожалуйста, хотя бы её оставь.
Обнимаю маленького. Плечики хрупкие. Хоть бы заплакал. Я бы тогда - тоже... Плакали бы вместе, было бы нам хорошо.
- Дай, я почищу эту рухлядь. Вонь от неё...
- Можно, я сам?
Оттолкнула его совсем легонько, а в карих детских глазах на миг мелькнуло то самое - злое, хитрое. Спряталось.
Холодком обдало.
- Ну ладно, - говорит.
Уступчивый. Будто чувствует, что я его вот-вот разоблачу. Будто знает, что я сильнее. Окажись он и впрямь подменышем - я бы и это вынесла. Знала бы, что надо сделать, как спасти - ни у кого бы подмоги не просила.
- "Белоснежка" - девчачья сказка, - говорю.
- А если бы вместо Белоснежки был Белоснеж, тогда бы - не девчачья?
- Странный ты.
Странный - не то слово.
Тэдди - боль моя.
Глядит и не мигает, ухмыляется не пойми чему.
Чем дальше, тем больше - в мать, то есть в родную... не в ту.
А родная наша маменька была сумасшедшая. Сперва так, слезливо-молитвенного склада, хоть и не скажу, чтоб и в самом деле веровала, а под конец - вовсе припадочная, от одной женской блажи себя уморила, нас бросила на волю божью, и да, я об этом прямо говорю и на Библии поклянусь, если кто слышал иное - всё ложь. Хватит нам молчать. Лучше я сама, своей рукою вскрою нарыв. Другие, их ведь хлебом не корми, дай посудачить у нас за спиной.
О родной нашей матери. Об отце.
И о той... другой.
Я-то пошла не в мать. Повезло.
Хотя видит бог, лучше б этот фамильный червь затаился хоть на одно поколение. Не глодал бы единственного наследника.
Ничего. Выдержу и это.
Сохранить бы имущество, женить бы Тэдди через пару лет, а детей я сама воспитаю. Выкарабкаемся.
- Снимай штаны.
Замер, точно глухой.
- Не видишь, карман отрывается?
В карманах вечно носит всякую дрянь. И пачкаются они изнутри от жирных пирожков, и разлезаются по краям от веток, камней и уличного мусора.
- А зашивать кто будет, я, что ли? У меня других дел нет?
- Я... я зашью. Сейчас.
Юркнул в соседнюю комнату. В мамину - мы так до сих пор говорим. Дверь закрыл. Ко всему, он мной в последнее время ещё и брезгует. Готов чуть не в подпол залезть, лишь бы при мне не переодеваться. А может, это не пренебрежение вовсе. Может, и что-то иное. Похуже. Сестра ведь у него может и привычных родинок не досчитаться, и старый белый шрам под коленкой вдруг на прежнем месте не увидеть.
Пока его не было, глянула в зеркало. Не я. Чужая угрюмая девица, темные волосы скручены в жгут, меж бровей - складка. Сегодня день у меня плохой. Или зеркало. Вон, всё в пятнах, амальгама отслаивается.
За спиной у меня... нет, померещилось.
Плесень на чердаке - кровельщик за починку крыши деньги взял, пару черепиц переложил с места на место, хоть в суд его тащи, только я не знаю, как его звали, это отец нанимал, без меня, ещё когда был...
Стоит.
Она, гадина.
- Прочь отсюда, - шепчу. - Я тебе свой дом не отдала и не отдам. А ты что живая, что мертвая, как есть коза.
Помогло. Она всегда была трусливой, лживой, подлой пролазой, вот и сейчас, только почуяла, что её не принимают всерьёз - обернулась вешалкой со старыми дождевиками. То-то же.
Помню, однажды она перед зеркалом в своей спальне распахнула халат, спустила с плеч пеньюар - и смотрит. Груди у неё были небольшие, в самый раз. И смотрели чуть-чуть в разные стороны. Античная Афродита. А соски будто розовые бутоны. Я редко вижу женскую грудь - только свою или на картинках. Мне было интересно. Мэй положила себе ладонь на сердце, под левой грудью, закрыла глаза, что-то прошептала, слушая своё сердце, потом подняла ладонь выше, медленно, будто не решаясь, погладила левую грудь, накрыла ладонью, легонько сжала, кончиком пальца пощекотала сосок. Слегка покраснела. И вдруг обернулась к двери и мерзким голосом спросила, что я там делаю. Я ей ответила, мол, я тоже не понимаю, что она делает. И если она не делает ничего плохого, то почему прячется? Если отец против таких невинных занятий не возражает, тогда можно мне посмотреть поближе?.. Я едва её коснулась, как она отпрыгнула от меня, запахнула халат, отвратительно побагровела и стала злобно орать.
Вот так люди и познаются.
Меня не обманешь.
Вся античная красота исчезла, а передо мною оказалась - визжащая рыночная торговка. Даже и не симпатичная вовсе.
При отце она не решалась вякать, а только он за порог, Мэй - королева, уже и под руку ей не попадайся, и в комнату её без стука не войди. Спала и видела - дом к рукам прибрать.
Отца тогда не было дома, но вечером я постаралась успеть рассказать ему всё раньше Мэй, а то она могла бы много чего наплести.
И он бы поверил.
Он меня на самом-то деле не любил.
А уж эта Мэй - тем более.
И родная мать тоже не любила.
А может, и Тэдди не любит. Не знаю.
Да и не надо мне.
Главное - дом мой и Тэдди мой. Семья, уж какая есть.
Мальчишка (нет, не Тэдди, а посыльный из лавки) принес нам вишни в дурацкой картонной якобы-корзинке. Пока нес, дно уже пропиталось красным, размокло, у него руки в соке, у меня руки в соке. Рассказала ему кое-что о его умственных способностях, а малолетний хам вскинул подбородок: "Никто не жаловался, одна вы". Думал, у меня взыграет стадный инстинкт. А я как раз не хожу никогда за стадом, я ему не пастушка-пустышка Бо-Пип. Впрочем, он наверняка ещё и врёт. Даже в нашем квартале не так много беззубых миролюбивых идиотов, чтобы платить деньги за протекающие корзинки с битыми фруктами. Кушайте, не обляпайтесь.
Прошла с корзинкой мимо зеркала.
Опять она промелькнула в глубине.
Сука.
Вернулся из маминой комнаты Тэдди - карман подшит сплошными черными иксами, а брюки-то серые, вот и давай мальчишке в руки иголку, двадцать минут работал и сделал курам на смех. Сказала ему.
Он вдруг не по-детски осклабился.
Губы шевелятся. Не разобрала. Вечно у него каша во рту.
- Тэд... В чём дело?
Тэдди захихикал.
- Это она тебя дразнит.
- Что?
- Она тебя дразнит.
Ткнул в зеркало кривым паучьим пальчиком:
- Красное на тебе. Смотри. Вот.
А что мне смотреть: я и так знаю.
Там она, Мэй, покойная мачеха, свет-мой-зеркальце.
Пока жила, к Тэду в доверие втиралась, целовала ребенка, сказки читала приторным голоском, уж не знаю, где подсмотрела такую слащавую манеру, ни черта же в детях не смыслила, особенно в мальчиках, как их надо растить и воспитывать, она если в ком и смыслила, так только в мужчинах, я-то на её счет не обманывалась, я не слепая, при жизни она лгала, обнажала перед зеркалом свою грудь, желала мне сдохнуть, а теперь пожалуйста - Тэдом завладела и уже ко мне подбирается.
Не сидится ей на том свете.
Пожить она любила, ох, любила, и до сих пор бы жила, если б не вскрылись кое-какие её делишки. Наверняка не все. Но и того хватило.
А останься она в нашем доме, в моем доме - меня бы со свету сжила.
Такая она была.
Занимала больше и больше и больше места, пропитывала всё, будто сладенький запашок духов, не духовный - душный запах, её.
Может, и беднягу Тэдди в конце концов совратила бы.
Или иначе его себе забрала бы.
Уже забрала.
Значит, надо, чтобы подменыш сознался.
Так положено.
Только не стану я носить в решете воду, сеять в землю камни, мы не в сказке.
Я сильная. Я справлюсь.
Шея тощая.
Надо - шею не сломать, он должен сказать сам.
- Кто ты такой? Говори!
Молчит.
- Кто-ты-такой?!
А он мне, без голоса:
- Про... сти...
И - схлынуло.
Тэдди сказал правильное слово.
Уж не знаю, надолго ли, но всё вдруг стало, как надо. В один миг.
Разжала пальцы.
И Тэдди снова:
- Прости меня, Пенни.
И плачет.
- Прости.
Голос у него другой. Он больше не подменыш... почти наверняка.
- Вот и ладно, - говорю.
Переспросила себя на всякий случай - всё хорошо? Всё прекрасно. Теперь - всё прекрасно. Я такая, по щелчку могу себя в руки взять. Даже быстрее, чем отец. У нас, Зефирисов, нервы крепкие.
Тэд сел, растирает шею. Сейчас его порадую.
- Знаешь, - говорю, - что у нас есть? Ни за что не угадаешь. Свежие вишни!

запись создана: 14.11.2023 в 01:48

@темы: творчество мое, Пенни, Мир Снов, Тэдди

---

Про БЖД

Когда воплощаешь персонажей в БЖД, приходится решать, какой их период ты хочешь запечатлеть вот этим молдом.
Я выбираю обычно самый последний.
И нет, я не буду держать персонажа Х как ребенка/юнца и персонажа Х как взрослого.
Какой-нибудь многовременной Вэй Усянь, судя по артам, сам себя дополняет вполне органично.
Мои ребята - нет, не очень.

Возьмём Кловиса.
Ему не нужен мальчик-Луи из прошлого. Кловис не хочет видеть того мальчика и слышать прежнее имя. Бедолагу расколбасит.
Либо как вариант он молча и бесконфликтно примет ситуацию, но не заселится в младшую из тушек, и в неё заселится другой кто-то, незнакомый, и будет плюс один новый персонаж, и на хрена оно надо.
Другой вопрос, что взрослый Кловис по истории - изуродован, это последствия чужой жестокости, а я его своей рукой уродовать не могу и не хочу.
Поэтому он как БЖД не полностью соответствует образу. И хрен с таким соответствием.

Ив - с ним легко, он один и есть, не конфликтует с прошлым, да особо и не ощущает прежнего Ива как отдельного и утраченного человека. Он развивался вполне последовательно. По ощущениям - никого не утрачивая по дороге, никаких субличностей. Просто становясь спокойнее, мудрее.
Ив-юный от Ива-нынешнего отличается лишь неопытностью, недозрелостью. Что логично. Неуклюжестью телесной - длинные лапищи-ласты, будто на вырост - и неуклюжестью душевной. Большей конфликтностью. ("Послушайте, всё не так было, я вам докажу, вот факты, вот источники и источники источников, вот пруфы, эй, не уходите от темы! как это - вам пофиг на факты? но это же безответственное отношение к истории, едрить-колотить, вы же спокойно провозглашаете неправду и вам пофиг!!! в каком смысле - не горячись за столом?!" - Ив был очень уместен в своей профессии, он журналист, но ему дико повезло с редактором, потому что молодой нахальный Ив не стеснялся с ним спорить и, зацените редакторскую доброту, Ив не вылетел птичкой из газеты в первый же день). А ещё юный Ив пытался любой ценой спасти любимого человека (если тот говорит "нет" - неважно, свяжем, на плечо взвалим и спасём...но это так не работало, тот человек не менял саморазрушительный образ жизни, только становился более хитрым, скрытным, чужим).
Юный Ив пытался прокладывать прямые пути к истине или к счастью - хоть по бездорожью, хоть по чужим больным мозолям, хоть ради людей, которые сами этого счастья и этой истины не хотели (а Ив их не слышал).
Нынешний Ив ту черту перерос. Она была мучительна для него самого. Постепенно Ив научился слышать и понимать других людей и мир вообще. Не кидаться "биться за правду" или "спасать своих" без понимания ситуации, вслепую и с копьём наперевес.
А в остальном он такой же. Родной пёсель.

Ксавье - пример самой громадной несопоставимости разных лиц.
Ксавье как воин Мира Снов - взрослый, здоровенный, величиной с Гила, только ещё более тренированный. И укомплектованный доспехами. И имеющий цель. Ему бы в мир Вархаммера, ага. Бог боёвки. Бесстрашная неистовая машина для убийств и казней морфо, бандитов и чудовищ. Чистильщик Мира Снов.
Ксавье как житель Мира Вещей - глодаемое болезнью существо, бескровная мумия, юный смертник на инвалидной коляске, в котором живы в основном глаза.
Ксавье после смерти и перерождения...именно этого Ксавье я и решился воплотить. Обычный мальчик, 15 лет. Казалось бы, звучит неинтересно, а для меня это самый интересный и продвинутый вариант Ксавье. Обычный. Живой. Имеющий много вариантов выбора по жизни. Где-то беспомощный, но не безнадежно беспомощный. Способный к дальнейшему развитию.

Гила и Чая я воплощаю в самых последних вариантах, потому что мне особо нечего ловить с Гилом-бандитом и закрытым жестоким Чаем. Я люблю их такими, какими они стали под влиянием друг друга.

Ри. У Ри универсальное лицо. Он может быть и младше, и старше, в зависимости от ситуации. Он актер. Его фактура универсальна. У него то самое лицо, которое может стать каким угодно, строить смешные рожи в комедии и тут же поражать полным боли взглядом в трагедии. И лишь одну роль он может (по типажу), но боится играть: роль Эрика, своего прежнего "я".

@темы: Мир Снов

---

А не спеть ли мне песню... а не спеть

Апд: на всякий случай поясню, что звучащая у меня в голове "Белая лань безрогая, слышишь ли ты мой зов?" всплыла совершенно случайно. Понятия не имею, зачем дал отсылки к этому стихотворению. Автор тоже человек, своим мозгом управляет не всегда.

Решил написать зарисовку, потому что глыбища моих историй требует дробления хоть по камушку в день.
Зарисовка - просто набросок "из скетчбука", но почему бы нет.

Песенки и осколки

- Почему народ поет "шуба дуба, шуба дуба-па-па"? - спросил Тэд. - Гилли, а ты видел когда-нибудь дуб в шубе?
- Разве что в снегу. На шубу похоже.
- А я видел волосатое дерево.
- Это где?
- У нашего прежнего штаба. Где летом пруд обмелел. Деревья все в засохших водорослях, правда - будто внутри человеческие головы, и волосы из-под коры лезут.
- Ага, ага, тебе тоже - приятного аппетита!
Гил вгрызся в огромный бутерброд, который сам себе только что соорудил. Аппетит он не потерял. Страшные истории в исполнении Тэда на самом деле ему нравились.
Тэд варил кофе.
Он, как обычно, встал до рассвета, вычистил золу из печи, протер от сажи решетку, принес дрова из сарая и заново растопил печь - адский труд для слабосильного мальчишки без дара.
Тощий кареглазый очкарик Тэдди считался бездельником и самым бесполезным человеком в банде Железной Пенни.
Он здорово облегчал соратникам жизнь, просто в банде не было принято - такое ценить.
Стирка, уборка и прочая недостойная бойца работа по умолчанию доставалась "мелкому огрызку".
В других отрядах бойцы поручали её ученикам, но Тэд не был ничьим учеником. Он не мог усвоить ни одно умение сноходца.
Тэд, брат самой Железной Пенни, оказался примером того, как природа отдыхает на младших братьях. Мальчик отличался поразительной неспособностью даже поймать мяч, не говоря уж о том, чтобы поднять меч. Осознав, что как боец он опасен только для себя самого, Тэдди не потерял надежды стать "хоть кем-то" и с этой целью изучал историю Мира Снов и иные науки, помимо боевых. По книгам. В свободное время. Которого почти не было.
Тэд считался в банде дурачком.
Не жаловался. И не бунтовал открыто. Всего лишь копался по два часа, переспрашивал очевидное, понемногу входил в роль простака. С удивлением обнаружил, что чем глупее он себя ведёт, тем меньше на него обращают внимание и, значит, тем меньше его бьют.
Забивают только тот гвоздь, который торчит. А бессловесный Тэдди, в отличие от говорящего и думающего Тэдди, соответствует ожиданиям.
Если он пытался высказывать свои подлинные мысли прилюдно и даже дать сестре совет... впрочем, он больше не пытался. Слишком свежа была память о том, как алели на полу брызги крови, и невесть отчего побледневший Дэн Неулыба молча перевязывал ему голову и поил противным вяжущим снадобьем, а красный от гнева Гил, рискуя своей карьерой в банде, если не жизнью, рычал на Пенни: "Какого хрена, босс?! вы забыли, что ли - бездарники от такого удара коньки отбрасывают!!!" - а потом подставлял тазик, потому что Тэда сильно рвало.
Гил Озверелая Жуть был полуирландец, полудатчанин. От ирландских предков он унаследовал импульсивность, азарт, любовь к выпивке и желание украсть коня, а от датских - серо-голубые глаза, буйные светлые вихры, внушающий уважение рост, тоску по морю и желание угнать корабль. С обеих сторон в гиловской генеалогии прослеживалось нечто криминальное.
В его диковатой грубой душе оставалось место для близкого существа - соратника, брата или ребенка - и место это безо всяких усилий занял Тэд, подходящий под все три определения.

- ...Тебя тогда ещё с нами не было. Странно, да? Что я в банде дольше тебя. Держи кофе, осторожно, горяченький... Улыбашка говорит - такие, как я, в уважающей себя банде не заживаются. Говорит, если б у меня была совесть, я бы перестал маячить тут, портить вид. А я всё живу. Может, потому, что я хренов трус. Ты же знаешь, Пенни хочет, чтоб я был смелым. У нас уже троих смелых убили за год...
Слушая вполуха болтовню приятеля, Гил сел за стол и с удовольствием отхлебнул горячий кофе. Подумал и щедро долил в кофе кой-чего из фляжки. До самых краев.
Зимой в штаб-квартире вечно холодно. Хоть изнутри погреться.
Гил поглядел в окно.
Рассвело уже.
Пора бы и Дэну вернуться.
Если он вообще вернётся.
Тэдди тем временем оттирал золой и песком вчерашнюю посуду и пел чистым звонким мальчишеским голоском:
- Анальное, анальное отверстие кита побольше, чем анальное отверстие крота... и больше, чем анальное отверстие быка... хотя колечко у быка растянуто слегка...
Гил, стоило ему вслушаться, подавился кофе и раскашлялся на всю кухню.
- Гилли, тебе невкусно? - встревожился Тэд.
Вообще-то готовил он хорошо, но если сильно задумывался о своём, о тэдовском, мог бухнуть соль вместо сахара.
- Кххххо... кофе вкусный! - Ирландец вытер рот рукавом. - Спаси тебя Бог, братиш, где ж ты подцепил этого кита-крота?
- Не помню... может, на ярмарке...
- А смысл понимаешь?
Тэдди дёрнул плечом, будто сгоняя бабочку. На самом деле на плече у него сидел только солнечный зайчик.
- Какой там смысл? Ведь не про политику. В другом куплете - кто на ком любит кататься верхом. Мотивчик я на слух могу подобрать, пом-пом-пати, пом-пом-пата, сейчас такое - самый шик. А что?
- Да так... при сестре лучше не пой.
Вспомнив о старшей сестре, Тэдди весь подобрался, точно стоящий столбиком сурикат. Втянул несуществующее пузо. Улыбаться перестал.
- Всё настолько плохо?
- Настолько, настолько.
Тэд задумался.
- А почему колечко растянуто?
- Братиш, ты сто пудов не хочешь это знать.
- Спросил, значит, хочу.
- Ну ладно. Если всякой твари по паре не хватает, животинки спасаются, чем могут, и...
- Гиллис, избавьте меня от ваших интерпретаций местного фольклора.
Приятели едва не подскочили на месте.
Даже Гил, опытный воин, не заметил, когда на кухне появилось третье действующее лицо.
И как давно оно слушает чужие разговоры - занятие, для всех непростительное, но для штатного шпиона вполне привычное.
Темноволосый, чернобровый Дэн Неулыба при желании мог бы предстать изысканно-красивым юношей из хорошей семьи. Но такое желание не появлялось у него давно. Сейчас он выглядел так, словно его морили голодом и били плетьми, после чего хрястнули по голове увесистым томом Байрона и вышвырнули в продуваемый всеми ветрами и бесконечно несвободный мир. Большие темные круги под большими темными глазами делали Дэна похожим на призрак панды. Казалось, он высматривает чистое и спокойное местечко, куда бы рухнуть и где бы поспать - до Страшного суда.
- Ой, Дэн, доброе утро! - просиял Тэдди.
Шпион вяло ухмыльнулся.
- Сан-Теодор, в твоих устах утверждение, будто утро - доброе, звучит как откровенная и наглая ложь.
- Кофе будешь?
- В Мире Снов нет кофе. Есть смесь из трав и земляных орехов. Говорить о таком напитке в среднем роде - не ошибка: оно и есть - оно.
- Бутерброд сделать?
- Кашу разогрею. - Дэн Неулыба принес из погреба кастрюлю с остатками вчерашней каши.
Тэдди суетился вокруг.
- Эй! Давай я что-то другое приготовлю. Каша ледяная. А внизу подгорелая. И слиплась комом.
- Вижу.
- Это мой завтрак.
- Не удивлён.
Дэн не обнаруживал никакого желания вернуть кашу владельцу.
- Дэнни, тебя попросили не жрать чужую еду, - с лёгким оттенком угрозы в голосе вмешался Гил. - По-хорошему попросили, заметь.
- Бродячий пёс и помоечный котенок зарятся на объедки, - пробормотал Дэн.
Он достал из поясной сумки и сунул в руки Тэду пухлый бумажный пакет.
Тэд развернул бумагу и заверещал:
- Ииии, топорыба! Смотри, Гилли, сушеные топорыбьи спинки! Дэн, где ты их взял?! Это всё нам? Гилли, попробуй, попробуй!
В этом весь Тэд: когда угощают его, Тэдди первым делом пытается угостить друга.
- Правда, потрясные? - Тэд достал из кухонного шкафа баночку соуса и капнул на ломтик рыбы. - Я сразу штук сто мог бы съесть.
- Будешь на воду гавкать. - Гил съел всего один ломтик, чтобы ребенка не обделять.
И впрямь, вкусно.
А Дэн от такого объедения отказался - в пользу ребят, которых откровенно презирает. Шпион всегда был со странностями. Может, профессия способствует...
- Гавкать на воду?
- Так говорится, братиш. Значит - сушнячок накроет.
- Я скоро выучу все твои ирландские выражения.
- И тебя ни в один приличный дом не пустят.
- А что мне там делать? Скукота. Раз там друзей не будет. - Тэд окликнул Дэна Неулыбу: - Дэнни, чего ты? Садись с нами.
Тот не выказывал желания подсесть к соратникам. Пытался улучшить с помощью соуса свою ужасную кашу. На Тэда и глаз не поднял.
- Не лезь к нему, - сказал Гил. - Не любит он мокрое. Я уже заметил. Когда его теребишь, ему только хуже.
- А причем тут мок... - начал Тэдди.
- Дай парню поесть спокойно.
Дэн ковырял ложкой белую клейковатую массу. Время от времени вспоминал, что её положено загружать в рот, а не только перемешивать с соусом. Тэдди с тревогой приглядывался к нему и не понимал, чего шпион хочет больше - спокойно поесть или спокойно подохнуть.
- По-моему, его мутит, - прошептал Тэдди. - Может, ему лечь надо?
- Он целитель, Тэд. Ему лучше знать.
- Он сапожник без сапог...
Дэн поднял на ребят тяжелый взгляд.
- Можете говорить вслух. Я отсюда слышу каждое слово, и ваше сопение, и даже биение ваших сердец, а от ваших жалких попыток шептаться меня коробит.
- Ладно, Дэнни, - примирительно сказал Тэд. - Я просто подумал - вдруг ты простыл, а сам этого не чувствуешь. Так ведь бывает - других видишь, а себя - нет.
- Ну-ка, поразвивай мысль. Мне любопытно.
Гил взглядом и мимикой показал Тэду: "будь осторожен, по-моему, он издевается".
Но Тэд и бровью не повел.
- Себя видишь хуже всего. Мне кажется, я, ты, ну, любой человек толком не знает про себя, кто он такой и что ему нужно. И когда тебе плохо - непонятно, отчего. А самое забавное - другие не могут подсказать правильно, ещё больше запутают. Хотел бы я знать, как себя увидеть по-настоящему. Только наверняка это грустно, да? Есть такие старинные стихи: "Я красой не блистал никогда, я не роза - скорей лебеда, мне оно не обидно, мне себя ведь не видно, а для встречных так, право, беда"...
Гил вздрогнул: Дэн Неулыба засмеялся.
Ребята впервые слышали его смех. Честное слово, лучше б не слышали.
- Написано как будто обо мне, - отсмеявшись, заметил Дэн.
- Почему? Ты же красивый.
- Об этом ты точно не можешь судить. Ты ничего обо мне не понимаешь.
- Не понимаю, - спокойно согласился Тэд. - Чай будешь?
На миг в темных глазах шпиона отразилась новая мысль: вероятно, он вдруг осознал, что и вправду хочет чаю.
- Я сам себе заварю. Сиди. Ты не знаешь, какой я люблю.
- Вообще-то знаю. Ну ладно.
Дэн заварил себе "Костёр в ночи над обрывом" - свой любимый чай, изысканно-горьковатый, с лёгким привкусом дыма.
Медленно смакуешь маленькие глотки, будто пьёшь августовскую ночь.
В этом чае Дэну нравилось и то, что он не ослаблял действие обезболивающих зелий, которыми Дэн обильно заправился ещё до рассвета, чтобы держаться на ногах.
Плечо онемело, боль вернётся не раньше, чем через час.
В голове - ощущение тьмы, огромности пространства, пустоты, будто... в темной комнате без окон.
Не надо об этом.
- Можно и мне попробовать?
- Он горький.
Но Дэн всё-таки протянул Тэдди чашку.
- Ты же не поверишь, пока не попробуешь, так?
- Так. - Тэд отпил глоток, вернул кружку Дэну. - Необычно, ага.
- Мне тоже дайте, раз такая пьянка, - подал голос Гил. - Интересно, какой змеиной водичкой ты травишься по утрам.
- Налей и пей, - огрызнулся Дэн. - Или я всю банду должен поить из своей кружки?
- А почему ты сахар не добавишь? - полюбопытствовал Тэдди.
- Сахар? В чай?
- Ну да.
- Это издевательство над чаем.
- Ещё скажи, что сахар - белый яд.
- Всё на свете - яд или лекарство. Зависит от дозировки.
- Ну тогда сколько нужно горя, чтобы оно стало лекарством?
- Дело не в том, сколько, Сан-Теодор. Дело в том, есть ли исход.
- Ты про смерть?
- Нет. Смерть - точно не исход. Исход - это... когда в мире есть что-то ещё. Кроме темноты. Когда есть что-то... за пределами темной комнаты.
Гил с удивлением смотрел на соратников.
Они будто забыли о его существовании.

- Философские беседы с утреца? А мне как раз - сладенького захотелось.
Улыбашка зашёл на кухню, пошарил в кухонном шкафу, с видимой беспечностью напевая "Зов охотника":
- Забудь все страхи... и все желанья... в своей погоне за белой ланью...
При звуках этой песни, вполне обычной и хорошо известной на этой плоскости Мира Снов, Дэн Неулыба едва заметно вздрогнул.
- Любви не помни, стыда не ведай, во тьму лесную за ланью следуй... Тэд, мелкий выползок, ты что, сожрал мои цукаты?
- Я их не трогал, - Тэд, казалось, не услышал оскорбления.
- Тогда почему я их не нахожу?
- Не знаю.
- Передо мной-то не прикидывайся тупым, я тебя насквозь вижу.
Гил встал из-за стола.
- Я всё время был здесь, Улыбашка. Не трогал он твои цукаты. Побьемся об заклад, что ли?
Улыбашка отступил на шаг. Будто в шутку изобразил пальцами волчью пасть.
- Цак, цак.... Не вечно тебе прятаться за сестрой или за Гилом, малыш Тэдди. Хотел бы я посмотреть, чего стоишь ты сам. Когда придет серенький волчок...
Улыбашка покинул кухню лёгкой, словно танцующей походкой. Весёлый мальчик, прямо-таки душа компании.

Гил хмыкнул:
- Братиш, я один думаю, что "придет серенький волчок" - это про Рагнарёк? В нашей банде, по ходу, чаще приходит беленький песец - и хватает сам знаешь за что.
Дэн одним глотком допил чай - желчно-горький, невкусный и ненужный. Безо всякого желания выскреб из миски последнюю ложку каши.
- Давай посуду, я помою.
- Я сам.
- Да мне не тру...
Дэн оскалился, точно хорек. Да оставит этот мальчишка его в покое или нет?!
Выхватив у Тэда кружку, Дэн пошатнулся, задел плечом кухонный шкафчик, зашипел и выронил кружку.
Рефлекторно попытался поймать её здоровой рукой - но схватил лишь один осколок: задетая кончиками его пальцев, кружка летела вниз не прямо, а по дуге, раскололась не об пол, а об угол стола, и на пол падала уже как солидный роман - в трёх частях.
Дэн вопросительно посмотрел на собственную ладонь, сжимающую яично-белый осколок, алый по краям. "Почему я сделал такую глупость? Чёртовы рефлексы".
Но Гил не обратил внимание на кровь, капающую с пальцев Неулыбы. Он спросил о другой травме, незаметной со стороны, но более серьезной:
- Что с плечом, Дэн?
До Тэдди тоже дошло.
- Дэнни, прости! Надо показать рану...тьфу, я идиот, ты же и есть целитель, надо тебе помочь приготовить лекарство, да? И принести кору ясокорного дерева, чтоб заживало быстрее...
- Коры у меня полно. Не лезь под руки.
- Извини.
- Перестань извиняться. И хватит навязывать свою помощь.
- Но...
- Твоя услужливость бесит. Ты мне не нужен. У меня руки есть.
Тут Гил не удержался, фыркнул в кулак.
- Руки спасают, ага.
Тэдди глянул на приятеля недоуменно. Подобный юмор доходил до него через раз.
Дэн Неулыба собрал осколки в тряпицу, выкинул в мусорное ведро и вышел из кухни, тихо прикрыв за собой дверь.
Дэн никогда не хлопал дверями. Даже когда это подсказывала сама логика событий.
- Гилли, ты что-нибудь понял? Ты знаешь, чем я его обидел?
- Ничем. Я же говорил. Дэн сегодня злой. Не любит мокрое.
- А я думал...
- Ты думаешь, он просто с задания? Держи карман шире... Твоя сестра послала тандем против Инес Белой Лани.
- И?
- Сам видишь. Тандем вернулся. Инес на Барже.
- Ох-х...
- Все там будем.
- Значит, Пен заставила...
- Не заставила. Дэн Неулыба мог бы сказать боссу "нет". И получить жезлом в глазницу. Называется - свобода выбора. По-нашему. Если Железная Пенни велит принести ей чью-то голову, надо только спросить, в соли или в меду.
Острое личико Тэда закаменело.
- Неправильно это, Гилли.
- Правильно, неправильно - уж как есть.
Тэдди будто не услышал.
- Белая Лань... Она с нами разговаривала, будто мы ей ровня. Даже со мной. Дала мне карамельку. Она веселая была. Сражалась на нашей стороне. Обедала с нами.
- Ну да. Весёлая... Гостила у нас, а сама держала глаза открытыми и всё запоминала. Поставщика увела у нас из-под носа, груз перехватила, вообще отбитая, думала, можно вот так без мыла втиснуться на рынок, и Пен утрется...
- Ты не понял. - В голосе Тэда прорезалась непривычная твердость. - Если ты хлеб с человеком разделил, всё, его убивать нельзя. Такое правило.
- Правило? Из Библии, что ли?
- Откуда я знаю? Может, и до Библии оно было. Всегда.
- Так убивают же, - возразил Гил.
- Значит, неправы, раз убивают. И кто приказы такие отдаёт - неправ.
- Босс - неправа?
У Тэда задрожали губы. Но он сказал:
- Любой неправ.
И вытер с пола капли крови человека, которому оказались вдруг не нужны ни чай, ни помощь, ни любовь.

@темы: Дэн, творчество мое, Гил, Мир Снов, Тэдди

---

Дорри-Скворри

Я тут недавно писал про обаятельную девчонку Дороти Скворушку, иначе Дорри-Скворри. Попробовал увидеть её относительно реалистичный образ. Такая вот она, егоза, заноза в за... извините, Pequena Princesa.

@темы: Мир Снов

---

Дорри-Скворри

Я обещал новые заметки по Миру Снов, и они вот.




Дороти Скворушка, Хозяйка Разноцветных Камней

Неофициальное прозвище: Дот (а свою сестру Антею она зовёт Антидот)
Другие неофициальные прозвища: Дорри-Скворри (прозвали друзья), Pequena Princesa (прозвал Энрике, в насмешку)
Статус в Мире Снов: юная бездельница, «золотая молодёжь», создательница крутых и безумных вечеринок, любительница получать по блату плюшки, скидки, освобождения от наказаний (чаще для друзей, чем для себя самой); бунтарка против авторитетов (её не волнует, что плюшки она просит у тех же самых авторитетов), мечтающая стать самостоятельной и навсегда остаться ребёнком (ещё противоречие…она такая)
Волосы: каштановые, слегка вьющиеся
Глаза: светло-карие, тёплого шоколадного цвета
Фигура: почти детская; вполне годится играть Питера Пэна в любительском спектакле
Рост: 158
Возраст: 14, затем 15
Любит: читать волшебные истории, бегать на лыжах, кататься по горам на каменных глыбах, исследовать родные горы и долины на предмет приключений, общаться, знакомиться с новыми людьми, невинно шипперить знакомых, шить маскарадные костюмы, петь, играть на музыкальных инструментах, танцевать, ставить любительские спектакли, организовывать вечеринки (от пижамных на пять человек до масштабных шоу), заключать пари на желания.
Любит играться со спящими друзьями (её много раз обещали убить люди, проснувшиеся с цветами в ушах, рисунками ваксой на щеках и макаронами в носу…хотя она может и серьёзный грим спящему сделать, покрасив его почти профессионально под огненного выходца из ада, гниющего мертвеца или скелет – «ты теперь такой милаха, смывать жалко»))).
Также любит награждать серьёзных людей смешными прозвищами. («Этот бородатый дядька просто вылитая Джин Харлоу! Одно лицо! Джин, Джинни, малютка! Обернись! Ах, милая, ты прелесть, ПРЕЛЕСТЬ!»)…
На Дорри-Скворри мало кто обижается всерьёз, общее мнение – «она просто весёлая девчонка, никому не вредит».
Не любит: одиночество, ещё раз одиночество, и снова одиночество, обязанности, правила, официальщину и церемонии, важные письма и документы (она вечно их теряет, причём даже не свои, а чужие бумаги, которые ей запретили трогать!), расчёсывать волосы и делать причёски (ночью с помощью подруг подстриглась под пажа и наутро поставила взрослых перед фактом)
Ненавидит : убивать кого бы то ни было (убила несколько чудовищ по приказу сестры, но, когда её хвалят за храбрость, она резко переводит разговор на другую тему)
Боится: ответственности
Личная жизнь: странная, но с юмором))
За последний год у неё сменилось довольно много «женихов». Это были настолько смешные и поверхностные отношения, что невольно вспоминаешь героев П. Г. Вудхауса. Заключили помолвку, через два дня разорвали помолвку…
Скворушка часто поддразнивает парней, ровесников и чуть постарше. Особенно ей нравятся «не местные», кто плохо её знает и ещё ни разу от неё не пострадал.
Что интересно, если бы ей пришлось беседовать с парнем по душам, без шуточек, то оказалось бы, что она милая девочка. Искренняя. Наивная. Чистая. Жаждущая помогать, делиться и дарить.
Хотя подарки она дарит не всегда уместные.
Ну, с неё бы сталось подарить едва знакомому парню трусы, да ещё нелепого вида и с идиотической надписью на самом дорогом. Дороти не поняла бы, почему так нельзя делать никогда. Особенно если ты леди. И тем более на первом свидании.
Она позволяет себе солёные словечки и шутки, но физически невинна. Да и морально во многом – тоже.
Поведение: обычно спонтанное, часто – экспрессивное.
Иногда нарочно выдрюкивается перед публикой, отвлекая всеобщее внимание от провинившихся друзей и давая им время придумать оправдание или улизнуть. Часто берет чужую вину на себя – ведь ей в любом случае поверят, в какой бы дурости она ни призналась, и притом её не накажут, максимум в своей комнате на сутки запрут.
Некоторые оскорблённые её шутками индивиды считают Скворушку набитой дурой, дегенераткой и классическим примером упадка и вырождения современной аристократии.
А потом удивляются, когда узнают её с другой стороны.
Например, когда она спасает кому-то из друзей жизнь, проявляя смелость, самоотверженность, быстроту реакции и сообразительность – качества, которые она в себе совсем не ценит: ну есть и есть, обычные качества, наверное, они у всех есть.
Иногда она быстрым движением прячет лицо в ладонях – Скворри, ты Скворушка или страус?
Дороти дуется на грубость максимум пять минут, а потом может «простить даже то, что не стоит прощать». Эта легкость восприятия позволяет ей выживать с Антеей.
Отношения Доротеи со старшей сестрой похожи на отношения щенка и взрослой кошки. Щенок беззаботен и игрив, виляет хвостом, ходит следом за кошкой, точно за мамой, пытается есть из её миски или жевать её хвост, периодически получает когтистой лапой по носу за нарушение личных границ. Но не понимает, за что его наказали. И повторяет те же ошибки.
Сводных сестёр Дороти обожает.
Эдит годами заботилась о ней больше и понимала её лучше, чем родная мать. И никогда не была строга – «неважно, какая ты и кем ты станешь, лишь бы ты оставалась в Гнездовье, моя маленькая – лишь бы мы четверо никогда не разлучались». Если крошке Скворри будет грустно, она пойдёт именно к Эдит и поплачет, уткнувшись носом в её уютную серую шаль, ища и находя утешение.
Зато если девочку постигнет настоящая беда, она позовёт на помощь вторую сводную сестру – Габриэль, Черную Пифию. Габбро (это её домашнее прозвище) никогда не бросит в беде младшую сестрёнку. Говорят, если бы Скворушку утащил сам дьявол, Габи догнала бы его, отбила бы юную родственницу и обломала бы наглецу и рога, и копыта, и вилы. Габбро всегда спасает близких и друзей. Хотя если бы они не были друзьями Габбро, возможно, их и не понадобилось бы спасать. Дороти по-детски азартна, но Габриэль – воплощённый риск. Когда две сестрицы уходят в горы якобы ради тренировок, а на самом деле соревнуются в гонках на каменных глыбах, кажется, будто они вот-вот разнесут вдвоём всю плоскость. «Юххууууууу!!!» Антея с легким стоном называет их «сёстрами по разуму». По её распоряжению местные горы по периметру украсили табличками «Осторожно! Возможны обвалы». Вообще-то она надеялась, что таблички увидят не только путники, но и её взбалмошные сёстры. И устыдятся. Но зимой Дороти сделала открытие, что на фанерном щите с надписью «Возможны обвалы» можно кататься с горы… А поскольку щитов много, самое время позвать друзей, тут на всех хватит…
В шутках Дороти совсем нет скрытой агрессии или горечи, которая у других нередко прячется под сладеньким «шучу-шучу». Чтобы человек научился говорить с едким сарказмом, он должен хоть раз ощутить на себе несправедливость этого мира. У Дороти такого опыта пока не было. Горе – было. И прошло. А разочарование – нет, ни разу не случалось. Дороти до сих пор верит: что бы ни происходило в этом странном мире, кто-нибудь взрослый придёт и всё исправит. И заодно позаботится о выживших. В том числе о ней. После катастрофы она, Дороти, в любом случае получит одеяло на плечи и кофе в стаканчике. И это скорее интересно, чем страшно.
Скворри не высмеивает ничьи недостатки, пороки и вызывающее поведение, благодушно относясь даже к явному кринжу. Людей шокирует её снисходительность, и они подозревают, что она вконец испорченная девчонка, хотя это не так. Когда общественность бурлит и кого-то осуждает, одна Скворри не волнуется: «Обкурился и танцевал на улице – ух ты, парень умеет жить! Разделся прилюдно – надеюсь, там было на что посмотреть. Женился на родной тёте с разницей в двадцать лет – да ладно, лишь бы им обоим было хорошо».
Скворушка боится говорить серьёзно. Боится «пафоса». Готова почти любое своё признание назвать «просто шуткой» (в некоторых случаях это ранит окружающих, чего Скворушка пока не понимает, не доросла ещё).
Любимая еда: сливки, цукаты и всё, что содержит изюм (булочки, блинчики, пудинги с изюмом)
Нелюбимая еда: мясо
Амбиции: прославиться как лучший устроитель костюмированных вечеринок во всём Мире Снов
Таланты:
повелевать камнями своей земли; ограничение – способность действует только на камни с её плоскости, с территории вокруг Гнездовья Сестёр; если взять с собой родные камни на достаточно далёкое расстояние от Гнездовья, их поведение становится всё менее предсказуемым, проще говоря, они слушаются всё хуже.
Скворушка может вызывать «лягушачий дождь» – большие и маленькие камни беспорядочно скачут вокруг врагов, точно лягушки, грохоча, поднимая облака пыли, постепенно окружая и замыкая врагов в кольцо; более мелкие камни прыгают «со спин» более крупных прямо на головы чудовищ… звучит смешно, а на деле страшновато
Скворушка утверждает, что её «ручные» камни – живые и она может с ними общаться, а не просто заставляет их двигаться… ну, возможно, Скворушка неосознанно сама наделила камни подобием жизни
Другие таланты:
петь (её недаром зовут Скворушкой, она поёт и легко осваивает музыкальные инструменты, хотя не любит «скучищу» типа занятий/распевок и больше берёт обаянием, чем поставленным голосом…если её голос сорвётся, она сама первая рассмеётся, и ей всё простят)
танцевать (Дороти гибкая, шустрая и подвижная, точно обезьянка, гнётся практически во все стороны, может с ходу выучить любой танец, просто подражая танцующим…иногда она их передразнивает)
придумывать и шить костюмы для вечеринок (от красивых и изящных костюмов фей и рыцарей до очень странных произведений, типа «костюма сыра, который едят мыши» или «костюма арфы, на которой играет призрак»)
Оружие:
Скворушка не любит оружие и сражается с помощью камней. Однако у неё есть живой абордажный крюк по прозвищу Билли Бонс, и этот предмет можно считать её личным оружием, хотя она им никогда никого не убивала. Скворушка очень любит Билли Бонса, никогда не расстаётся с ним и не раз выбиралась с его помощью из опасных расселин в родных скалах. В безопасной обстановке Билли Бонс превращается в кулон в виде крюка на шнурке. Скворушка называет его не «абордажный крюк» и не «абордажная кошка», а «абордажный кот».

Кое-что о её прошлом:
Всё детство Скворушка провела со своим любимым рыжим беспородным котом по кличке Билли Бонс. Она притащила его домой уже взрослым котярой; выдержала страшный скандал, но отстояла своё право на кота; не расставалась с ним, называя его «братик», наряжая его в смешные шапочки и воротнички... Когда Дороти заметила, что его глаза и шерсть потускнели, и он перестал прыгать и играть, как в юности, она решила, что «ему скучно без друзей», и приволокла домой ещё одного кота – бог весть, где она откопала этого доходягу. Эдит предупредила девочку, что кот не выглядит здоровым, но Дороти оптимистично заявила, что выходит животное. Вскоре кота полностью парализовало. Вероятно, бедняга изначально оказался смертельно больным. (Осталось неясным, чем именно он болел, но кот в любом случае не расскажет). По всей видимости, он заразил и Билли Бонса. «Короче, все умерли» (с). Скворушка горевала по своим кошачьим друзьям безутешно. Эдит, сама расстроенная, пыталась успокоить девочку, обещала подарить ей ангорского котёнка – «породистого, ухоженного, молодого, намного лучше прежних». Антея же заявила: «Оставь её, Эдди. Пусть плачет. Пусть осознаёт последствия своих решений». Эти слова поразили Скворушку и что-то перевернули в ней. Она начала осознавать, что была эгоистичной, хотя бы по отношению к Билли Бонсу. Забывала наполнить его миску едой, а плошку – водой (и это за неё делала Эдди, а то кот бы помер намного раньше). Испытав горечь стыда, Дороти стала бояться принимать решения. «Я Скворушка, я не хочу ничего решать, у меня лапки». От ангорского котёнка она отказалась. «Вдруг ему будет у меня плохо? Именно из-за меня – плохо? Вдруг я забуду его вычесать, и его шерсть сваляется в колтуны и отвалится с мясом?»
В Мире Вещей у неё так и нет питомца, а в Мире Снов её питомцами стали камни.
Самый любимый её камень, красноватый кусок вулканического туфа величиной с хлеб, зовут Таффи.

@темы: Мир Снов

---

БЖД-крокозямблы

Про БЖД. Для меня важно, прошу отклика, возможно, совета.

а) Ищу голову Дэна, квест называется "найди то, не знаю что".
ТХ: СД, бледный нормал, окружность головы около 22 см, глаза 16 мм, голова НЕ раскладная, а с крышкой - мне сложно воспринимать сменные фейсплейты
При этом нужно лицо:
1) худое, относительно анимэшное, но не четко миними из аниме, слегка удлиненное, с треугольным или чуть сглаженным подбородком, но точно не квадратным; нос скорее длинный
2) выражение лица - сильно испорченное интеллектом и рефлексией, с признаками утонченности и грусти, даже если на губах улыбка - все равно с оттенком печали, "многие знания - многие скорби"
3) но НЕ вампир, там ДРУГАЯ утонченная печаль, более человеческая... скажем так, печаль по роду людскому, да и по себе, потому что Дэн тоже человек и ничем не лучше остальных, и нет, человеку НЕ ВЗЛЕТЕТЬ выше самого себя, это понятно - но невозможно и смириться, всю жизнь будешь напрасно и отчаянно хотеть подняться выше собственной природы - чувство, возможно, гамлетовское, тот ведь понимал, что когда поднимется над нормальным человеческим страхом, над жаждой всё забыть и жить - это будет его последнее решение и таки оно будет стоить ему жизни. никакого дальнейшего развития личности - после скачка за предел. За пределом твоих возможностей нет тебя. Такая она, победа над собой - побежденный падает, и это ты. И ты никогда не узнаешь, как бы круто ты обгонял чаек и ангелов, потому что без дополнительных приспособлений человек летает ровно один раз: решись на "прыжок веры", доверься ветру и своему сердцу - и всё, дальнейших тренировок не предвидится, видимо, неправду писал Ричард Бах... Вот такая дэновская молчаливая неизбывная грусть. Даже любовь не смогла бы утолить её. Дэн мог бы не говорить о грусти вслух, чтобы не мучить любимого, и делал бы вид, будто ему ок. Это можно сравнить с хронической болью в суставах, например, или ещё какой болезненной хренью: если любишь, не будешь пугать любимого и орать, что лучше б ты сдох. И даже сможешь искренне радоваться его теплу, его нежности. Может, тебе станет реально легче. И ты перестанешь хотеть умереть, захочешь жить - с ним, и ценить, что видишь и слышишь родного человека рядом каждый день, тебе дано это счастье, а дано оно не всем. Но это не значит, что любовь способна совсем прогнать боль. Для Дэна любовь значит скорее то, что на свете есть один человек, который не отказывает ему в праве быть. (Быть вообще, быть собой, быть здесь). И он в ответ готов признавать и защищать право этого человека - быть. Дэн бы сильно удивился, если бы осознал, что не отказывать кому-либо в праве быть - это просто нормальное отношение, даже не обязательно симпатия. Гилу Дэн не нравится, но Гил однозначно не отказывает ему в праве существовать! И да, Гил бы встал на защиту Дэна с мечом в одной руке и с плёткой в другой, если бы Дэн был изранен и не мог держать оружие сам. И внимание, я имею в виду Дэна в целом. Тандем. Включая Улыбашку. Гил бы не сказал: "Я бы спас Неулыбу, но гада Улыбашку спасать не хочется". Он выручал бы их комплектом, как есть.
4) головы, которые мне нравятся, я не могу себе позволить. При этом у меня дома три лишние головы, я бы поменялся хоть на все три скопом с моей доплатой, но это так не работает.
5) есть одна реалистичная мысль. Вот такой товарищ. Худой, с острым личиком. В теории это доступно. www.resinsoul.com/05-chanpin/p-001-1.asp?id=467 Можно взять одну голову. Но на домашних фото он выглядит стрёмно. Как будто кривая отливка. Или вот такой. bjdclub.ru/viewtopic.php?f=135&t=38052 Он на домашних фото неплох. Вроде не кривой. Но и не худой.
Вот на этом фото Feng практически идеальный Дэн:


б) У меня собрался Гил.

Нет мэйка, парик рандомный, но в целом да, это он.
Выбирал самую разбойничью рожу, какая только подходила по параметрам.
Вот эту.
www.resinsoul.com/05-chanpin/p-001-1.asp?id=479
Без мэйка. Без бороды))))
То, что приехало, разительно отличается от фотографий. В лучшую сторону.
Это не злобняк-собак, а большоооое мяяягкое хаски-чудище, которое хочется с порога обнять, угостить вкусняшками и рюмкой чая, или там кружкой пива, обсудить сразу всё на свете, виртуально проводить до порога и в прихожей снова обнять-обнять (по-дружески, в смысле)))) Чай пока не собран, но я всё равно уточняю, мало ли.
Гил у всех, кто его не боится и не ненавидит, вызывает желание уютно обнимаццо с этой доброй серой громадиной - получается, он парадоксально похож на Тоторо!
Я правильно угадал с молдом. Это идеальный Гил. У него нет горбины на носу из-за сломанного носа, но я боюсь испортить, да и не чувствую необходимости модифицировать. Если ему понадобится горбина, я, так и быть, насмотрю с полсотни рефов реально сломанных носов. Но он вроде не просил.
Я его познакомил пока только с Ри, и Ри его побаивается. Ри слишком "мальчик из хорошей семьи", чтобы увидеть милоту и няшность этой бандитской рожи. А Гил, который уязвимым самолюбием никогда не отличался (он в этом плане вроде кирпича), на Ри нисколько не обижается, сидит рядом с "мальком" вполне добродушно, слушает наши аудиокниги и, судя по выражению лица, виртуально лузгает семки. Нескончаемые. И так он может просидеть хоть неделю)))) Отчего Ришенька нервничает ещё больше)))) надо посадить Гила рядом с кем-то другим, пока голова Чая в доработке.

@темы: БЖД, Мир Снов, гилочай

---

Мораль персонажей

Прочёл недавно у Mark Cain про серую мораль у персонажей.
Задумался.

Я нечасто создаю персонажей с классической серой моралью или с классической белой моралью.
Я не знаю, как это называется, но мне как сочинителю историй ближе всего "классическая параноидальная мораль".

Она формулируется примерно так:
"В идеальном мире я бы рад быть хорошим, улыбаться прохожим и танцевать под дождем, но мы живём не в идеальном мире, все мне врут, все от меня что-то скрывают, недоговаривают, у всех свои интересы, редко совпадающие с моими полностью, а кроме того, в мире много подлецов и реально опасных негодяев, которых трудно распознать с первого взгляда, и вообще мир полон зла, которое вполне может быть направлено против меня и/или моих близких, поэтому..."
А вот "поэтому" у всех разное.

Пенни:
"...поэтому я должна стать сильной и подчинить этот мир себе - я займу в мире такое место, что меня все полюбят как Старшую Сестру, я наведу порядок, людям будет тупо СТРАШНО ставить свои интересы выше моих, никто же не хочет, чтобы ему за неподчинение и/или обман отпилили обе ноги тупой пилой".
Тэдди:
"...поэтому я попытаюсь быть хоть немножко счастливым, найти хоть одного-двух хороших людей и говорить с ними, и успею узнать, что такое дружба и что такое радость... пока ваш жуткий мир не раздавил меня".
Дэн Неулыба:
"...поэтому я буду спокоен, когда придет мой час. Не стоит сожалеть о такой жизни".
Дэн Улыбашка:
"...поэтому я докажу вашим так называемым негодяям, что они просто щенки. Они передо мной шляпы снимут! А с некоторых упадут и головы, гии". *сладкая треугольная улыбочка, слегка наигранный негодяйский кокетливый взгляд. когда Улыбашка реально злой, он так не красуется*
Руфус:
"...поэтому самое главное в Библии не сказано. Мне думается, миром правит Дьявол, а Господь у него в плену. Когда Он освободится, Он уничтожит всех нас как слуг Дьявола, и я буду рад этому. Мы это заслужили".
Гил:
"...поэтому я хочу иметь много денег и жить на тропическом острове. И пусть меня вся эта срань не касается. И друзей к себе заберу".
Ксавье:
"...поэтому я готов сражаться с морфо, словно одушевлённый танк - пусть враги боятся меня и моей жестокости, а я давно разучился бояться кого бы то ни было".
Марьяна:
"...поэтому давайте взорвём небеса, пока мы живы, пусть кругом бардак, давайте веселиться, зуека, дредноут, гьяррррахххаха!!!!" *состояние радостного берсерка*
Дина:
"...поэтому я постараюсь жить честно и выполнять свой долг. И думать мозгами. Хоть кто-то же должен думать мозгами, раз всё так плохо".
Энрике:
"...поэтому я повяжу на рукоять меча счастливую красную нитку и буду носить с собой аквамарин, он помогает от лжецов и злых чаятелей".
Аймар:
"...поэтому и во зле и в уродстве следует распознать особую Красоту - поэтам ведомо, что в Красоте, как и во Вселенной, нет морали".
Ив:
"...поэтому надо выживать, как можешь, и беречь тех, кого ты в силах уберечь. В мире нет счастья, и нет абсолютного добра, но каким-то чудом всё ещё есть доверие. Любовь человека к человеку...или собаки к человеку. Кем мы будем, если не убережём тех, кто нам доверился? Неважно, сколько у них ног и хвостов".
Кловис:
"...поэтому искусство - наш последний оплот. Если тебе зашили рот - пиши картину. Отобрали краски - рисуй палочкой на земле. Это всё равно имеет значение".
Кезаль:
"...поэтому я не доверяю никому. Ну, почти никому. И я могу защитить себя и своё Древо. У меня есть когти и клюв!"
Таэ:
"...поэтому я скрываюсь и таюсь всю свою жизнь. Как верно заметил ваш поэт, "молчи, скрывайся и там и чувства, и мечты свои"... Он был мудр. Что за радость - полоумной Кассандрой вопить о боли этого мира, не быть услышанным, зачахнуть в обитой войлоком палате? Нет, я - немая буква алеф. Я даже сейчас ничего не говорил, вам померещилось".
Чай (Альтиас):
"...поэтому страшный мир и нуждается в свете разума. Даже если на этот свет из щелей полезут тараканы, а грязь станет на вид ещё гаже. Я не нервная барышня и не боюсь грязи и насекомых. Большинство людей не злы и не добры, они приспосабливаются к среде. Соблюдение норм этики считается плохой стратегией выживания. Более того - соблюдение законов считается глупостью. Если я переживу этот год, то в Мире Снов будет - иначе. А я переживу. Мы все переживем".

Есть ещё Лоренс, но он пофигист, и Алан, он оптимист. Эти двое просто не считают мир ужасным. Поэтому им не нужно ничего делать, чтобы не сойти с ума в ужасном мире)))
Ну, и есть Гипнос, он немного не от мира сего. Диагноз по аватарке не ставлю. Просто знаю, что Гипнос а) очень умен в смысле IQ, может приносить большую пользу в плане взаимодействия со знаками, кодами, символами и предметами, быстро анализирует и сопоставляет информацию из разных источников, обладает эйдетической памятью и б) не понимает самых простых вещей из-за того, что видит мир совершенно под другим углом. Для Гипноса мир не прекрасен и не ужасен, он так не мыслит. Скорее "многовариантный, находящийся в постоянном движении, благодаря чему пребывающий в относительном покое". Упс. Как-то так. Это то, что я сумел понять, хотя Гипнос, возможно, выразился иначе. Относительно Гипноса - я дурак)))))))

@темы: Ксавье, Ив, БЖД, Лоренс, Гипнос, Кловис, Мир Снов, Кезаль, Вещи и Сны, гилочай

---

Что делают мои ребята из Мира Снов, когда от них что-то скрывают?

Что делают мои ребята из Мира Снов, когда от них что-то скрывают?

Кловис: травматик с улыбкой ангела.
Обычно скрывает он, а не от него.
Если он узнает, что от него что-то скрывали, он скажет – внешне спокойно, не глядя в глаза собеседнику: «Возможно, у тебя были на то веские причины».
Кстати, Кловис редко смотрит в глаза. Только если человек сумел его удивить, поразить. Особенно в хорошем смысле.
Взгляд в глаза со стороны Кловиса чаще всего означает смятение и немые вопросы: «Что?! Ты искренен? Хочешь помочь? А что взамен? Совсем ничего? И я правда могу тебе довериться?». Судя по тому, что Кловиса проявления безусловной симпатии/дружбы/любви поражают до глубины души, и он в них далеко не сразу верит – он их в жизни видел не так уж часто.
Обычно его недоверие к миру скрыто под маской учтивости и радушия. За мягкой деликатной улыбкой. Как у мраморного ангела на кладбище, ага.
Кстати, если Кловис не всегда вам улыбается, а ещё лучше – с вами спорит, то поздравляю – он уже слегка доверяет вам, может наедине с вами выпасать «табуированные» чувства. Ну, недовольство, например.
Что интересно, когда Кловис страстно влюбился в Ива (читай – впервые в жизни, и негативному любовному опыту взяться неоткуда), страсть проявилась прежде всего в спорах, колкостях «а-ля Беатриче и Бенедикт», в странных выходках (забраться на карниз здания и повязать шарф на шею скульптуры, украшающей фронтон), а иногда и в попытках спрятаться, закрыться. Юноша постоянно показывал «я живой, непредсказуемый, и я могу поцарапать». Бессознательно тестировал Ива: в какой момент Ив на него выбесится, пригрозит уходом – мол, кому ты нужен кроме меня, уродец – ну или найдёт объект помягче-поприятнее.
Ни в какой момент.
Сейчас Кловис снова стал тихим, но уже по-другому. Это не тихий юноша, который запрещает себе звучать, а тихий юноша, который не обязан ничего доказывать. По крайней мере, Иву. Ну, и друзьям – тоже.
Неизвестно, сердится Кловис или нет, если от него что-то скрывают.
Обычно – нет.
Но если и да, то он в итоге сумеет пойти навстречу, поговорить, вникнуть, понять и простить.
Он ведь и сам не кристалльно-прозрачен в смысле честности. У него всегда были кое-какие тайны. Например, его притворная амнезия. Или то, что он скрывал от брата (Ри).
На самом деле несколько лет подряд выживание Кловиса зависело то от молчания, то от лжи.

Лу: он отшельник, он далёк от всего этого.
Жизнь Лу выстроена так, что у людей нет причин что-то скрывать от него. Как и у него нет причин что-то скрывать от людей.
Если такое всё же случится, он поведёт себя примерно как Кловис: попытается поговорить, понять мотивы. Но на самом деле ему будет больнее, чем Кловису. Ведь он ничего ни от кого не скрывает (по крайней мере, сознательно).

Ксавье: «если это военная хитрость, то врать можно».
Ксавье, как солдату, несколько лет было свойственно чёткое деление на своих и чужих.
Своих надо беречь, а чужих – нет.
(В Мире Снов чужие – чаще всего не люди, а значит, нелюди. Морфо, чудовища).
Чужим можно лгать (например, обещать, что ты их отпустишь живыми, если они выдадут информацию), и это не считается ложью. И пытать чужих, чтобы узнать их тайны – не преступление. И убийство чужого – просто зачистка.
Потом Ксавье в Мире Вещей посмотрел на фашизм, понял, что подошёл близко к этому, и принял решение пересмотреть свои взгляды. Ему очень трудно далась эта перемена. Не сразу, но он справился.

Таэ: абсолютно скрытный.
И да, Таэ скрывает, как он относится к тому, что от него что-то скрывают!
Искренность (как и доброта) Таэ проявляется только в поступках. Он может говорить вам неправду на словах, но не предавать вас на деле.
Он из тех, кто молча укутает вас пледом, если вы дрожите, но отведёт взгляд, не ответит на вашу улыбку и заговорит о другом, как будто этого проявления заботы вообще не было. Думайте сами, друг он вам или нет.
Он избегает прямого зрительного контакта, практически как Кловис. И даже сильнее. Опускает голову, занавешивается волосами.
Зато если решается поглядеть в глаза, то буквально сверлит собеседника немигающим взглядом, вот-вот проглядит дырку.
Глаза Таэ не отражают его настроение, а транслируют что-то вовне, как передатчик. Допустим, они говорят: «Возьми «с потолка» информацию, которую я сам не вправе тебе дать». Кошмар.
«Глаза о многом говорили, но был бы тоньше тот роман, где ключевые персонажи словами могут через рот»…

Кезаль: правдоруб и фанатик честности.
Если вы хотите только похвал, не показывайте свою работу Кезалю. Он реально выскажет своё мнение, и не со зла, а из принципа – всегда говорить правду. В лучшем случае работа ему понравится, и он так и скажет.
Кезаль, такой сурово-булочный, с таким очаровательно-серьёзным личиком, может люто шокировать любого поклонника этого самого личика. «Вы зря тратите время. Я не буду с вами спариваться». Поклонник в шоке исчезает с горизонта. Кловис, на ухо другу: «Кезаль, отказ отказом, но зачем грубить человеку?» Кезаль удивляется: «Я ему не грубил, сэкономил его время и силы. А что не так?». Кловис: «Ох, Кезаль»…
Эти юноши очень разные, в том числе и в плане отношения к правде и лжи, но, что интересно, у них реально крепкая дружба – такая, которая сопровождается чаепитиями на полночи, регулярными спасениями жизни и ощущением «бро». Кезаль даже начал рисовать под влиянием друга. Академический рисунок не освоил, чаще всего расписывает камни и керамику, но у него есть свой стиль. «Магический реализм в декоративно-прикладном искусстве».
В Мире Вещей Кезалечке лгал единственный близкий родственник – родной отец. И ложь была настолько чудовищной, что разрушила всю кезалькину жизнь. Кезаль сбежал от невыносимой реальности в Мир Снов, а в Мире Вещей он находится в психушке и считается шизофреником((( годы идут, ему становится хуже, и он не представляет, как решить эту проблему((( Судите сами, как он относится к тайнам, секретам, лжи во спасение и не во спасение…

Гипнос: тайный информационный анархист и местами фрик.
Если от него или от другого человека скрывают информацию, Гипнос немедленно начнёт искать другие источники, откуда её можно получить.
И найдёт.
Идеалы Гипноса: «Никто не должен управлять другими людьми, манипулируя информацией и возможностью доступа к ней. Никто не должен создавать неравенство, лишая большинство людей информации, которая есть у избранного меньшинства. И, естественно, никакой цензуры и никаких наказаний за распространение информации. Инфа для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным».
С этими постулатами можно поспорить, но Гипнос никогда ни с кем не спорит. Не впускает по-настоящему в свою душу других людей (кроме любимого, но с любимым они годами в разлуке).
Он всегда остаётся один и при своём.
Не рассказывает людям о своих взглядах. Люди видят его социально-приемлемую маску милого доброго мальчика, якобы очень книжного и якобы неспособного на поступок.
Живи он в нашей реальности, он бы попытался взломать базы данных сразу всех важных шишек, слить инфу в сеть (не подыгрывая определенной стране, а сразу на весь мир) и посмотреть, станет ли мир свободнее. То, что начнётся хаос и звездец, его не пугает: изначально сама Жизнь возникла из хаоса. И звездеца.
А самого себя ему, как всегда, не жалко.
Если вы спросите, сидел ли он когда-либо в тюрьме – естественно, сидел. И не раз. Никогда – за воровство/убийство, всегда за убеждения. За то, что не вписался в очередную эпоху.
Не считает это героизмом. Он просто не мог отречься, для него такого варианта нет.
(А с виду – мальчик-птиченька, запястья тонкие, на ушках крылушки… ну, Флаттершай да и только… никогда не подумаешь, что в этой пушистой голове TNT вместо мозга).
Не любит лгать, но – смотря ради кого.
Ради себя не станет, но ради любви (ради спасения любимого человека) – да.
Любовь у него одна и на всю жизнь, на много жизней.
Причём Гипнос как-то забыл ПРИЗНАТЬСЯ этому человеку. Донести до него свои чувства. А что, Гипносу норм. Тот человек всю юность мучился от равнодушия Гипноса, потом отчаялся и забил. Но ощущение "когда-то самый важный для меня человек не любил меня" живёт с ним и отравляет его душу до сих пор. А Гипнос ничего этого не заметил и не понял.
Он такие мелочи не всегда фиксирует.
Гипнос в двух фразах:
– Гипнос, блять, почему ты ничего не сказал?!
– Я сформулировал – мысленно, семь лет назад.
И ему плюс-минус пофиг на "незначительные детали" – например, что они с этим парнем в ссоре. Уже давно. И ссора довольно сложная и развесистая. Гипнос не извиняется за свою часть вины, но не из упрямства и не из цинизма, упаси Боже. Просто он не особо переживает. Не может. Не получается переживать. Он и от любимого не ждёт и не требует извинений за то, в чём виноват любимый. И то плохое, что сделал ему любимый человек, не нанесло Гипносу неизлечимых душевных ран, чтоб вот прям не забыть и не простить.
Притом что любимый тяжело ранил его физически, в бою. Гипнос: ну упс, досадно, но бывает, главное – не помер.
Ссоры для Гипноса не имеют значения. А всякие "давай поговорим о нас" не имеют смысла.
"Я тебя люблю" - по-гипносовски - это вообще НЕ отношения, в их традиционном понимании. Это нечто монолитное и нерушимое. Единожды осознанный факт. Не зависящий от обстоятельств. В общем-то, человек мог бы жить жизнь с кем-то другим, и годами не видеться с Гипносом, да Гипнос и не ломился бы к нему, не рвался бы увидеть, поговорить... в нашем понимании это значило бы "они не вместе, они расстались", но для Гипноса - точнее, в сознании Гипноса - ничего не изменилось бы. Место любимого занимал бы все тот же человек. Если бы, конечно, Гипнос сам его не разлюбил бы.
У нормального человека может возникнуть чувство, что любви там вообще нет. Но она есть.
Гипнос ради благополучия любимого человека пойдёт на многое. Рискнёт жизнью, свободой, карьерой. Хоть весь изоврётся, хоть подписи/печати подделает, хоть наказание в итоге понесёт – и никогда не расскажет любимому.
Будет изображать невинного рассеянного гика. И ему поверят.
В этом плане мотивы и поведение Гипноса чем-то похожи на мотивы и поведение ибсеновской Норы.


Лоренс: он маг, ему пофиг.
Лоренс достаточно долго живёт и достаточно могуществен.
Его не волнует, кто и что от него скрывает. Пускай скрывают, так интереснее жить.
Лоренс считает, что маленькие игры в приватность придают жизни очарование.
Однако он видит в сокрытии тайн именно игры в песочнице, когда ребёнок закрывает руками свой куличик. Можно подыграть ему и не трогать его куличик. Сделать вид, будто ребёнок и вправду защитил свою тайну от Лоренса, а Лоренс перед ним отступил.
В компании обычных сноходцев притвориться равным, наивным и доверчивым – это забавно.
А ещё это позволяет верить, что дружба с людьми в принципе возможна. Что люди для тебя не просто шахматные фигурки. Верить в это очень хочется.
(Помните, как Гэндальф не выдавливал из Бильбо правду о Кольце, а сделал вид, будто поверил в наивную ложь? Мог бы просто влезть в голову и силой вытащить воспоминания, только вот иллюзия равенства мага и не-мага пропала бы, и дружба вместе с ней).
Но если Лоренс реально захочет получить информацию, для дико важного дела, то он её получит. И опять же неважно, если нужная информация окажется чужой и засекреченной. Он всё равно её добудет. Не из вас, так из других источников. Надо будет – и дружбой/отношениями рискнёт, прекрасно зная, что вы будете злиться на его «расследование». Когда доходит до серьёзных проблем, связанных со многими судьбами, не время беречь чужие куличики из песка.

Ив: чужая ложь/скрытность – его болевая.
Ему реально больно, особенно если его обманывают близкие.
А кровь у него романская, горячая, пошёл в неизвестного отца))))
В юности он мог взорваться, наорать на человека, который что-то от него скрывает.
Трясти близкого, будто тряпичную куклу, пока тот не расколется и не выложит всё.
Если оппонент (мужчина) вел себя совсем нахально («а ты вообще кто, чтоб с меня требовать отчёт»), Ив мог его и побить. (Женщин Ив никогда не бил и не бьёт, и если бы он был «по бабам», то встретил бы коллапс: если дама врёт, а бить её нельзя, то что с ней делать? Наверное, Ив пошёл бы бить вместо неё какого-нибудь мужчину, ну, желательно причастного к делу, хотя можно и просто в баре нарваться на драку и пар выпустить).
Со временем он вырос, многое повидал в жизни и успокоился.
Сейчас он может вникнуть в ситуацию и понять, если у человека не было другого выхода – только скрывать правду. Хотя ему всё равно больно. «Ты всегда можешь на меня положиться. Почему ты мне не доверился?»
Но всё-таки странно, правда, что сперва он влюбился в лжеца Марселя, а позже его парой по жизни стал тихий, скрытный, оберегающий свои сокровенные мысли и чувства Кловис))))) полностью открытые, простоватые честняги его никогда не привлекали настолько, чтоб влюбиться))))

Алан: солнышко.
Ему нечего скрывать. А когда другие что-то скрывают от него, он об этом не догадывается.
Но зато он вполне способен прийти в гости к друзьям на вечеринку, устать от толпы, задуматься о своём, чисто машинально приоткрыть книжный шкаф… и на голову ему выпадут фотки голых жоп, стринги и фаллоимитаторы.
С ним вечно происходит что-то в таком роде. В плане нечаянных открытий Алан очень опасен! Как ребёнок или кот.
Он такой наивный, что нет никакого удовольствия его обманывать.
Алан из тех редких людей, которым воры могут вернуть украденную вещь. Вытащит некто кошелёк у Алана в электричке, а потом они посидят рядом, поговорят, и Алан вору так понравится, что вор положит кошелёк обратно. Алан ничего не заметит…
Притом наивность Алана – не тупость и не инфантильность; часто она оборачивается интуитивной мудростью и помогает людям.
Например, если обиженная жизнью романтичная дева начнёт наливаться виски и утверждать, что она решила обходиться без сантиментов, только пользоваться мужиками на одну ночь и сразу убегать, и друзья будут с ней спорить, и спор будет подогревать её упрямство – Алан может посмотреть своими ясными глазами и простодушно заметить: «Не слушай других, иди за мечтой. Так говорят в телевизоре. Жить без любви – твоя мечта. Иди за ней, и всё будет хорошо!» – что интересно, после слов Алана дева реально начнёт задумываться, стоит ли ей упорно ставить перед собой цель, прямо противоположную той, о которой она по-настоящему мечтает.


Ри: он был бы в шоке.
Если бы Ри узнал всю информацию, которую от него скрывают, в частности:
1)что он по сути воскрешённый мертвец
2)что он наполовину чудовище и до сих пор опасен для людей
3)что несколько лет он жил в теле чудовища и питался сноходцами (брррр)
4)что в прошлом его убил родной брат (Кловис), а потом сам же и воскресил
5) что Ри на самом деле старший брат Кловиса, а не младший, просто теперь Ришка – заново мелкий, какбэ получил шанс начать с нуля
6) что в Мире Вещей он был порочным, клейма ставить негде
Если бы сегодняшний Ри узнал всё это, он был бы В ШОКЕ.
В своей первой жизни брат Кловиса был красивым и талантливым, но донельзя испорченным юнцом. Его выгоняли из разных приличных школ так часто, что ни в одной школе он не проучился дольше года. Вместо того, чтобы стыдиться, он этому радовался. Ведь в каждой новой школе можно придумать нового себя. (Правда, это не помогло ему придумать нового себя как честного приличного ученика, каждый новый Ри всё равно на проверку был шельмой). Врал как дышал. Например, его знакомые верили, что родной отец его избивает, и даже Кловису, живущему в том же доме, он сумел это внушить и рассорить брата с отцом… на самом деле отец периодически давал старшему сыну пощёчины за ложь и разврат. Пощёчины, но не более того. Синяки и порезы у юноши действительно были, но, видимо, их наносил кто-то другой. Сверстников-то он часто доводил до ручки. А может, сам себя калечил – и да, он мог. Лишь бы сконструировать свой вариант реальности, где у него есть моральное право ненавидеть отца и винить его в гибели матери. Это фрейдистские чувства в чистом виде, ага.
Слово «целомудрие» этот крокодил знал исключительно по словарю. Он тактильный по жизни, без прикосновений с ума сходил от депривации, точно в одиночной камере. Плюс не умел быть наедине с собой ни секунды, начинал паниковать: у него возникало чувство, что его нет. «Если из комнаты вышли все, кроме меня, то в комнате стало пусто». Ему не приходило в голову, что «в комнате остался я», и он впервые услышал эту мысль от маленького Кловиса. «В доме весь день никого не было». «Это как? В доме же был ты!»… «А, ну да». Плюс он каждый день жаждал уверений, что он хороший, любимый, как бы – что он имеет право жить… я не уверен, что ему был нужен секс, скорее «дополнительные плюшки». Те же ласковые слова и прикосновения. Но и того и другого было вечно МАЛО. Маломаломало.
Ри (Эрик) старался прижаться к любому, кто его не отталкивал. Но таких становилось всё меньше. Прежних друзей он задолбал, им никогда не было спокойно и безопасно с ним, и они от него отвернулись. Из чувства самосохранения. Их всё чаще «не было дома», а их родители сурово смотрели на Эрика, типа: «Что тебе надо от моей дочери/моего сына? Тебе мало, что его/её чуть не выгнали из школы из-за тебя? По-твоему, он/она до сих пор хочет тебя видеть?!» «Пусть сам/а это скажет». «Нет. Он/а к тебе не выйдет. А то ты снова запудришь ему/ей мозги». Он решил: «Все меня предали, кроме брата». Сбежал из дома вместе с Кловисом, в общем-то из лучших побуждений (не расставаться с братиком, быть свободными как ветер). Думать в сторону «я не знаю, где мне жить и что мне есть, и я не прокормлю ребёнка» он (по молодости) не умел. Позже ему пришлось научиться об этом думать – как одеть и прокормить мелкого Кловиса… иногда за это приходилось платить собой.
Ну, а потом разыгралась драма, в результате которой Кловис ненамеренно убил брата. Умирающий успел перенести свою душу в Мир Снов. И эта душа заходилась от боли и обиды: как так, я всю жизнь был за него, унижался, чтоб его прокормить, ни словом его не попрекнул – а он меня убил. Когда Ри стал чудовищем, он начал искать Кловиса. Чтобы отомстить. А Кловис в это время искал его. Чтобы спасти.
Сегодняшний Ри этого не помнит.
Он не лжец, хотя воображух – может кучу всего нафантазировать и сам поверит. Активный, но не всё время. То скачет заводной белочкой, то впадает в лиричную задумчивость или даже меланхолию (впрочем, его легко утешить: отвлечь на что-то интересное). Любит актёрствовать (способен прочесть – со вживанием в роль отыграть – целый монолог из взрослой пьесы). Любит красоваться и быть первым (но может и уступить «приз» другому, если тому нужнее). Говорит со взрослыми почти на равных… и немножко тоскует, что вокруг одни взрослые и почти нет детей, но в целом счастлив… его обычный мод – брэдбериевско-крапивинский шпендик с разбитыми коленками. Он хочет кавайных обнимашек (которые обычно получает, это вполне долюбленный детёныш) и «братик-расскажи-историю-про-сноходцев» (для него это замена манги, аниме и дорам))))).
Брата Ришка любит тихой бережной любовью, заботится о нём, сам готовит ему еду по мере сил, хотя бы овсянку и бутерброды (тк Кловис очень рассеянный и, пока пишет картину, может забыть поесть). А вот Ивом Ри гордится и обожат-обожат (вы помните фильм «Последний киногерой»? примерно такие отношения). Боюсь, что Ри идеализирует Ива. Ив никак не может его спустить с небес на землю. «Ну да, да, ты живой, у тебя куча недостатков, я верю, но ты всё равно ИВ, ты ЧЁРНЫЙ ПЁС, правда?!» Ну чо делать, нужен Ри герой для подражания! А ещё Ив всегда поможет, выслушает и, если надо, защитит…рядом с таким, как Ив, не страшно ехать на «взрослом» велосипеде впервые в жизни, он идёт рядом и крепко придерживает велосипед…
Узнай Ри правду о себе, он отрицал бы её. Не верил бы, что его суть – тот самый мерзкий порочный лжец и многоликое голодное чудовище из прошлого.
Ри стало бы очень тяжело.
(Потому Кловис ему и не рассказывает)…
А ещё до кучи Ри может узнать, что Ив и Кловис, которые сейчас его растят, отнюдь не friends only. Ива и Кловиса он очень любит, желает им только счастья, но застукать своих взрослых родственников в недвусмысленной позе – всегда нелёгкое переживание для подростка.

@темы: Лу, Ксавье, Ив, Лоренс, Гипнос, Кловис, Мир Снов, Кезаль, Эрик-Ри

---

Ларвы Мира Снов

Ларва в Мире Снов - дух, питающийся тем, что о нем ДУМАЮТ люди.
Кто думает - неважно. Годится хоть развитый ум философа, хоть детский разум идиота. Как именно думают, с любовью или ненавистью, страхом или интересом - безразлично. Хуже всего - равнодушие, но и оно на безрыбье сгодится, если практически лишенный эмоций человек просто будет крутить в голове мысли и образы, точно навязчивый мотив неприятной песенки.
Если примитивная тварь надолго присосется к определенному человеку, это не сулит ему ничего хорошего.
Вариантов много, вплоть до деградации личности, когда жертва уже не способна думать вообще. Все мысли заняты одним образом. Абсолютно все. Ни интересов, ни привязанностей, ни знаний, ни воспоминаний. Доведя жертву до состояния овоща или до смерти, тварь бросает её и ищет новую.
Однако старые и умудренные жизнью твари уже наскучили простым уничтожением людей. Они долго играют с людьми, выбирая самых интеллектуально развитых и талантливых, и даже вдохновляют их на создание произведений искусства.
Они любят этих людей.
Не забывая притом медленно разрушать психику и убивать своих "друзей".

Самые известные ларвы Мира Снов:

1) Прекрасная Дама, она же La belle dame sans merci.
Считается некоронованный королевой своего проклятого племени.
Самая властная, искусная и пресыщенная из них. Хотя отнюдь не самая умная.
На самом деле вообще не женщина - ларвы не имеют пола. Однако любит обожание мужчин, особенно художников и поэтов, и поэтому предпочитает облик прекрасной молодой женщины.
Приметы:
а) вы не можете четко описать её лицо, а если вы художник, то при попытках написать её портрет у вас каждый раз получаются разные лица, и даже с разными расовыми признаками, но неизменно в красивом, изящном сочетании. Ну, например, белоснежная кожа, по-африкански пухлый рот и миндалевидные глаза с чуть приподнятыми внешними уголками.
б) вы никогда не можете вспомнить, во что конкретно она была одета, кроме одной необычной детали, которую хорошо запомнили (например, кольцо в виде змеи, или пряжка на шляпе в виде зеркальца)...
в) она кажется вам умной женщиной, но вы не располагаете ни одним конкретным доказательством её ума: она не высказывает своё мнение, не рассуждает, не делает выводы, она только ловко комбинирует разные приемы и манипуляции, пуская вам пыль в глаза. Ну, например, если вы спросите её мнение о смертной казни, она может сказать что-то типа: "Сколь смехотворны люди, которые осуждают или оправдывают насильственную смерть, считают её злом или благом, в то время как сами ни разу не умирали или, по крайней мере, не сохранили память о собственной смерти"... Очень загадочно и вроде бы глубокомысленно, но по сути дама вообще-то сказала НИЧЕГО. Ни за, ни против смертной казни.

2) Старый Домосед.
Чаще всего является в облике крепкого старика с желтым или смуглым лицом и недобрым пронзительным взглядом, в красном (варианты: багряном, пурпурном) роскошном домашнем халате.
Иногда за ним следуют крысы.
Иногда его окружает атмосфера богатства, которую англичане обозначают словом splendiferous. Не просто богато, а агрессивно-богато.
Например, под его влиянием вам может привидеться, будто вас душат толстой золотой цепью. Или забрасывают золотыми монетами и слитками, нанося увечья - точно побивают камнями.
В других случаях богатство покрыто пылью и патиной, а то и тронуто тлением, разложением.
Что необычно, Домосед интересуется литературой. Вдохновил не одного и не двух писателей, получил от них своё изображение в литературе, хотя взамен не принес им ничего хорошего.

3) Инфернальный Профессор.
Выглядит чрезвычайно импозантно. Не меньше Дамы любит людей искусства. Хотя и не готов пленять их, притворяясь сексуальным объектом. Втайне презирает Даму за её уловки. Сам предпочитает вести с жертвами интересные интеллектуальные беседы, покуривая трубочку. Плюсы таких бесед: Профессор значительно умнее и образованнее Дамы, он мог бы получить кафедру в любом университете мира, а с умным человеком и поговорить любопытно. Вам открываются почти все тайны Вселенной...почти. Ибо Профессор лишён души, как и все ларвы. И он говорит о Вселенной так, будто она полна неодушевленных предметов и лишена смысла. Вы начинаете привязываться к новому "другу". А он ничего против вас не имеет. И даже, пожалуй, любит. Минусы: беседы с Профессором мягко и ненавязчиво сводят нормального человека с ума.

4) Куколка.
Предстает в виде десятилетней девочки, которая выглядит несколько старомодно, точно фарфоровая кукла.
Вызывает у взрослых умиление, жалость и любовь..
Отличается от настоящих детей тем, что ни один ребенок с более-менее развитой интуицией не признает ее за свою. Даже изгой, которому вообще не с кем дружить, вряд ли согласится подружиться с ней - предпочтет одиночество.

@темы: творчество мое, Мир Снов

---

Двойной Дэн

АПД: авторское мя: два черных котенка по цене одного





Двойной Дэн
Дэн-Улыбашка и Дэн-Неулыба
Общее имя в Мире Вещей: Дэниэл Грэм-Торндайк
В Мире Вещей Дэн – один человек.

Бла-бла-бла про не очень тяжелое детство и художника-романтика - читать дальше

В детстве у него всё было. Пирамида Маслоу. И еда, и игрушки, и хорошие книги, и всестороннее развитие. Он был типичным ребенком из хорошей семьи. И вы можете сказать, что он бесился с жиру, раз не чувствовал себя счастливым.
Но дело в том, что один его значимый взрослый, скажем так, сильно его разочаровал. И оказалось, что рассказать об этом опыте некому.
В дэновской жизни были приятели по играм, но ни одного настолько близкого человека, чтобы выговориться ему и прореветься в жилетку. В конце концов мальчик устал молчать и всё рассказал матери, и она на него разозлилась: не смей врать и наговаривать на дядю, он всегда тебя любил, а ты его опозорить хочешь, да как у тебя совести хватает…
Тут надо учесть нюанс, который Дэнни узнал позже. У миссис Грэм-Торндайк было «всё сложно» с братом мужа. Мужа она не любила. Он был слишком типичным мужчиной, чтобы женщина такого склада могла его любить. Приземленный, прагматичный, жизнелюбивый эгоист, он сделал жене трёх детей (и зачатие, и рождение которых она восприняла как свой тяжкий крест), но больше желал не её, а других женщин. Ей не нравилось всё, что в нем было мужского. А деверь – художник и романтик – сумел убедить бедняжку, что любит её рыцарственной платонической любовью и смеет лишь посвящать ей свои картины и целовать кончики её пальцев (через перчатку). Именно в такой мужской любви она и нуждалась, и приняла её с радостью и благодарностью. Было бы слишком ужасно даже на секунду представить, что на самом деле романический герой не интересовался женщинами, заговаривал замужней даме зубы, вытягивал из неё дорогие подарки и попутно подбирался к её младшему – двенадцатилетнему – сыну. Такого коварства в жизни просто не бывает. А ребёнок, разумеется, врёт.
Дэн сделал из этой истории неутешительные выводы: а) доверие – глупость б) страдать – значит быть слабым и глупым, «мне никогда не бывает больно» в) стань опасным и непривлекательным типом, не то тебя снова используют г) в беде никто не поможет, тебя же самого и обвинят, рассчитывать можно лишь на себя д) Кант солгал: ни над головой, ни внутри нас никаких ориентиров больше нет, всё вокруг – ложь, вообще всё, и это утверждение тоже.
Отношение к людям: «ты – плохой, я – плохой», иногда иначе: «я плохой и умный, а ты хороший и глупый, отойди от меня, я не принесу тебе счастья».
Последующие годы Дэн прожил, руководствуясь этими правилами, что в итоге усугубило его проблемы и привело к раздвоению личности.

В Мире Снов Дэн – два отдельных человека. Точнее, тандем.
Практически Джекил и Хайд.
Или Неулыба скорее инь, Улыбашка скорее ян.
По отношению друг к другу Дэн Улыбашка и Дэн Неулыба – отражения. Так эта степень близости (внутри тандема) называется официально. Ну как «он мне брат», «он мой кузен», «он моё отражение».
В Мире Снов они оба не отбрасывают тени.
И чувствуют боль друг друга.
Но во многом отличаются.
Неулыба очень не любит пытать и убивать.
Улыбашка – обожает. Тащится, как удав по стекловате.
Неулыба сильнее в планировании, Улыбашка – в действии.
У Улыбашки больше навыков, у Неулыбы больше энергии. Улыбашка может тянуть энергию из Неулыбы. Неулыба из Улыбашки – ещё не пытался.
Улыбашка даже без своего отражения – универсальная адская машинка, рассчитанная не на один десяток противников. Другое дело, что в одиночку он быстро выдохнется, потому что плохо умеет отдыхать и в бою тратит много энергии.
Если на вас напал Улыбашка без Неулыбы – постарайтесь изматывать его, убегать, прятаться, атаковать из засады и всячески тянуть время. (Шансов мало, но Улыбашка обожает кошки-мышки, он увлекается и не замечает, как накатывают голод, жажда и усталость. От сильно уставшего Улыбашки чисто теоретически можно спастись. Да и стратег он похуже, чем его отражение).
А если на вас напал Неулыба без Улыбашки, вас могут спасти рациональные переговоры. «Я отдам свёрток, за которым ты пришел». «И надбавку мне за моральный ущерб». «Хорошо». «И исчезни из этих мест». «Сегодня же?» «СЕЙЧАС же». «Понял». «Живи тогда». Неулыба будет доволен, что задание босса выполнено, а вашу жизнь ему отнимать не особо хочется. Но если вы упрётесь рогом, понадеетесь на свою силу и атакуете худенького юнца в чёрном, он распылит один из своих ядов (сам-то в маске), отравит вас и заберёт всё с вашего трупа.

Про отношение к людям вообще и трактирной прислуге в частности - читать дальше

Неулыба примерно понимает, что за человек перевозчик, который его везёт, или трактирщик, который его кормит. Он искренне им благодарен, если они работают на совесть. Даёт чаевые.
Никогда не оскорбляет обслугу, поскольку хочет получать хорошее обслуживание, без тайной ненависти. Скажем так, он признаёт моральное право трактирной служанки тайком плюнуть в стакан мудаку, который окликнул её «эй, сучка» или щипнул за задницу.
В прошлом Неулыба подал Пенни здравую мысль: оказывать покровительство только что открывшемуся трактиру «Роза и тёрн». В результате от хозяйки, Розы, отстали местные беспредельщики, а в подвале трактира появились а)замаскированный склад контрабанды и б)тайный ход к местным Вратам. И всем хорошо, разве нет?
Улыбашка верит, что лучший способ получить хорошее обслуживание – запугать всех, от хозяина заведения до последней поломойки. Поэтому Неулыба старается ходить везде с ним: «Я сам буду заказывать, ты – помолчи». Людей типа трактирных слуг или мастеровых Улыбашка презирает и считает потенциальным кормом для грифов. И не понимает, какого хрена они считывают его отношение и не любят его в ответ. Какое они имеют право?
Правда, если Улыбашка захочет кого-то затащить в постель, он будто становится другим человеком: милота, очарование, комплименты, цветок неизвестно откуда, щенячьи глазки. И вам сильно повезло, если он просто погулял с вами одни сутки и исчез навсегда. Не грустите, вы легко отделались.

Забавный факт: Улыбашка плачет чаще Неулыбы. Потому что Улыбашка плачет ну хотя бы раз в полгода-год, а Неулыба – никогда. Не может. Даже когда хочет. Из горла рвутся жуткие звуки, глаза – страшные и сухие. Улыбашка дразнит его слёзным импотентом, и по сути так оно и есть.

Ещё Улыбашка дразнил отражение даже не «bachelor» – холостяк, а «spinster» – старая дева. Неулыба, по выражению Улыбашки, «годами зашивал жопу суровой ниткой»: ни флирта, ни поцелуев, ни собственно секса. Ни с кем ничего. В Мире Вещей настоящий Дэниэл продолжает жить один, как перст.

Про любофф, извращения и страсти-мордасти - вас предупредили

Однажды Улыбашка пустил в ход все приёмы соблазнения, какие только знал, и «взял эту крепость», но добился только физической близости. И это мало ему помогло. Неулыба уже на другую ночь сказал: «вчера – было, а сегодня – не хочу». Улыбашка вымотал ему всю душу, тряс, угрожал. Бесполезно. Дарил подарки. Напрасно. Обещал «выполнить любое желание». Реакция – ноль. Неулыба приходит к Улыбашке только сам. Или не приходит. Не принимает факт, что они оба – одно целое.
Периодами у них всё почти хорошо. Неулыба пытается додать Улыбашке тепла, надеясь раскрыть его лучшие стороны, а Улыбашка радуется и верит, что вот сейчас они двое сольются воедино. Не сольются. Даже когда Неулыбу любят во все места, неулыбины глаза ничего не выражают. Он не способен отдать возлюбленному всего себя. Тело, разум и душу. Не станет нежным, сладко-умоляющим и покорным.
Скорее умрёт.
И это не преувеличение.
Улыбашка грозился его (и тем самым себя тоже) убить. Приставил клинок к горлу Неулыбы, надавил так, что проступила кровь. Хотел услышать мольбу о пощаде или взрыв гнева. Но в ответ – ноль эмоций. «Решил убить – убей. Не решил – не сотрясай воздух». Вооруженный Улыбашка отступил от своего безоружного отражения, чувствуя, что проиграл. Тихий Неулыба, пожалуй, пострашнее самого Улыбашки. Ходячая бездна. Бездна, которая сама глядится в себя. Такой вот трагический конфликт – внутри тандема. Окружающие, кто в курсе, считают обоих законченными извращенцами, ведь по сути они – один человек.
Роман «Джекила и Хайда» протекает как-то хреновенько…

Дэн-Улыбашка
Специализация: убийца
Характер: хаотично-злой, но чаще всего притворяется законопослушно-злым
Навыки:
1) красться и прятаться
2) манипулировать людьми: очаровывать их, соблазнять, втираться в доверие, дразнить, играть на чужом самолюбии, провоцировать гнев (он честен только с Неулыбой, поскольку тот хорошо знает его и его манипуляции; Неулыбу обманывать бесполезно)
3) принимать чужой облик (у него это получается лучше, чем у Неулыбы, иллюзия более стойкая и достоверная, и он сам более артистичный, но длительное пребывание под личиной вызывает у него страшный дискомфорт: он начинает всерьез сомневаться, существует ли его «я», или под личиной пустота… Неулыбе приходится обнимать и успокаивать его после подобных заданий)
4) убивать, пытать, калечить и мучить людей при помощи любых подручных предметов, даже самого невинного назначения (линза, ножницы, стальное перо, рыболовные крючки и т.д.)
Достоинства:
1) смелость. Из него мог бы получиться герой войны (особенно гражданской, мне кажется). Или революции. Его невозможно напугать ни силой, ни числом противников, ни смертью соратников/заложников. Своих соратников/заложников он скорее сам убьет, чтоб не ныли «спаси нас» и не мешали добраться до врага. И да, логикой и прогнозированием его тоже не напугать. «Нас двое, их больше ста. Давай заранее попрощаемся!» «Ой, да ну нах. Прорвёмся!». И он не утешает себя – он реально ВЕРИТ, что прорвётся. Когда он накручивает себя, он как бешеный хорёк. Берсерк. Живая мясорубка.
2) обаяние. Иногда он первым начинает к вам ластиться, и в такие минуты он очень теплый. Он может сказать «мне так плохо без тебя» не душно, а душевно. И вы тут же к нему потянетесь. В его открытой юношеской эмоциональности чудится что-то звонкое, хрупкое и трогательное. Когда у сильного бойца вдруг щёки блестят от слёз… Хочется его утешить, назвать «мальчик мой». Кажется, будто в такие минуты он искренен и беззащитен. Разве что хвостиком не виляет. Ну не может такой милый юноша быть убийцей, это ошибка, на самом деле он някушка! Хочется подкормить его своей добротой… Но лучше не надо.
3) жизнелюбие. Улыбашка очень витальный. Это притягательная черта. Даже если бы он лишился обеих рук, или у него было бы изуродовано лицо, он бы всё равно искал способы жить полноценной жизнью и получать удовольствие. Он никогда не допускает мысль о поражении. О том, чтобы замедлиться. Сдаться. Или погибнуть. Улыбашка – тот типаж, который поднимается один раз, другой, третий, и сражается ещё минут пять, и даже кого-то ранит/убивает – когда согласно логике и любому медицинскому учебнику он сам уже бесповоротно УБИТ. Он из тех людей, которые способны ещё несколько лет жить – с гвоздём в башке. Просто такие люди не верят в свою смерть. И она сама в недоумении порой отступает от них.
Недостатки:
1) равнодушие к этике. Без комментариев. «Другие люди – живые-настоящие? Им бывает больно? Точно так же, как мне? Да ладно. Даже если так – что с того? Я же сильнее. Им придётся получать от меня удовольствие. Хахаха, придётся, по-любому». (Мне как автору Улыбашка напоминает Алекса из «Заводного апельсина». Хотя сходство случайное, честно).
2) махровый инфантилизм. Неулыбу до сих пор шокирует улыбашкина незрелая логика. Вначале существования тандема он был совсем ребенок, в плохом смысле слова. «Вон тот мужик обозвал меня чокнутым! вот гад. а давай его похитим, медленно замучаем и убьём, и заставим признать, что я не псих». Неулыба, естественно, отказывается похищать и убивать (а признание «ты не псих» из кого выбивать, из трупа, что ли?). Неулыба с трудом добился того, что Улыбашка научился вести себя как взрослый приличный вьюнош. То есть стал ещё опаснее, ведь теперь его характер не сразу видно.
3) примитивность. Улыбашка мало читает, мало думает, не рефлексирует. Хотя это отнюдь не значит, что он тупой. Просто все его умственные усилия сосредоточены на вопросах «как?». Как добиться своего? Он всегда находит способ удовлетворить свои желания. Прёт, как танк. Но вопросы «зачем?» и «к чему это приведёт?» не приходят ему в голову. Пускай за последствия платит кто-то другой.

Дэн-Неулыба
Специализация: шпион
Характер: сложный; чувствует тягу к добру и отвращение ко злу, но уверен, что добро не поможет ему выжить, поэтому притворяется законопослушно-злым
Навыки:
1) красться и прятаться (в т.ч. следить за людьми и распознавать слежку)
2) готовить и использовать зелья, яды, лекарства (талантливый целитель и отравитель – учился мало, но много читает и постоянно практикуется самостоятельно, прогресс виден от месяца к месяцу, и тем более – от года к году)
3) принимать чужой облик (но ему нужно время, чтобы создать эту иллюзию, к тому же иллюзия получается не идеальной; он предпочитает использовать этот навык в полумраке и передвигаться быстро, чтобы люди не успели приглядеться к мелким деталям внешности и найти отличия от оригинала)
4) создавать иллюзорные зеркала (совсем ненадолго)
Достоинства:
1) стремление к добру. Его однозначно не манит зло, «обаяние зла», «красота порока» и т.д.. А добро привлекает. Хоть он и лжёт, будто считает добро глупостью.
Будь его воля, он бы встречался именно с добрым человеком. И отдыхал бы душой, исцелялся бы рядом с ним, в его светлой тишине (точно обнимая дерево))))). Но если он попытается такое провернуть, Улыбашка убьёт этого человека. Неулыба осознаёт это и сознательно отпугивает хороших людей. Если изменить Улыбашке, то – с кем-то, кого не жалко потерять. Другой вопрос: зачем тратить себя на того, кого не жалко? Незачем. Всё тлен. Неулыба никуда не денется от своего отражения.
Неулыба не любит людей, НО считает их людьми. Не смотрит как на статистов или кукол. Если есть другие решения, то лучше не убивать.
И да, когда Неулыба лечит людей, он искренне хочет помочь. И втайне радуется, когда человек открывает глаза. Хотя не уверен, что возвращать людям жизнь – хороший поступок. Ведь жизнь, если разобраться, такое дерьмо.
2) неплохой культурный уровень. Неулыбе интересно читать. Он полемизирует с авторами мысленно. Это даже забавно. Читает исторические очерки и думает: «Не согласен, причина войн не в «классах» и «процессах», а в людях», читает философское сочинение: «Я бы поспорил», читает роман и фыркает: «Люди совсем не такие».
3) трезвый взгляд на жизнь. Неулыба – сама трезвость. Ненавидит опьянение – вином, риском, кровопролитием или любовью. Очень плохо поддаётся внушению, пропаганде, гипнозу. С Неулыбой можно идти в разведку: как бы вас ни пытались очаровать или оболванить, он всегда сумеет остаться трезвым и привести в чувство вас.
Хотя тут есть и отрицательная сторона. Он не расслабляется. Никак. НЕ УМЕЕТ. Ага, и радости, связанные с ослаблением самоконтроля, ему недоступны.

Недостатки:
1) самоедство. Неулыба – классический образец лайки самоедской. Не проходит и дня, чтобы он не гнобил себя. Свои злые поступки он ненавидит за зло, а добрые поступки считает слюнявой сентиментальностью и тоже записывает в «минус». Отдушину ему даёт изготовление лекарств и ядов – он знает, что хорош в этом. В своей импровизированной лаборатории он почти ласково ворчит себе под нос: «Ты годишься только тараканов травить». По меркам Неулыбы, это он себя хвалит и ценит. Обычно он бранит себя в разы резче, выжигает свою душу словами, точно кислотой.
2) язвительность. Иногда на Неулыбу находит. Он грамотно ведет переговоры, например, с боссом, весь такой рациональный и сдержанный, благоразумный и покорный… но неожиданно для себя в конце речи вставляет «ядовитую шпильку», за которую ему сломают обе ноги, если босс догадается, что это не похвала, а ирония.
К счастью, Пен плохо понимает иронию.
Зато с Улыбашкой ирония не прокатывает. Он сразу хватает Неулыбу за горло. Оставляет .следы пальцев на шее. Но убить не может. Любит…
3) нестабильность. Отношение Неулыбы к людям нестабильно. Он сам не может объяснить, почему относится к NN сперва плохо, потом хорошо, потом снова плохо, потом опять хорошо, а потом вообще перестаёт общаться, бог весть из-за чего и зачем.
Уйти он не в силах только от Улыбашки, ибо некуда. Сам создал – сам и терпи.

Неулыба может спасти вас, перевязать раны, готовить вам лекарства, терпеливо мыть вас и выносить за вами судно, пока вы не встанете на ноги.
Но когда вы растаете от его доброты и попытаетесь познакомиться ближе с красивым загадочным юношей, Неулыба вполне способен отвернуться и ответить:
«Не благодари. Может, я и спас твоё тело, но оно было и осталось ничтожным. Этого никакими лекарствами не исправить. Ты – тухлое мясо. Корм для падальщиков. Как и все мы. На твоем месте я бы расстроился, что живу дальше».

запись создана: 25.05.2023 в 10:11

@темы: Мир Снов

---

Тэдди-Тыковка

Тэдди



Имя: Тэд «Тыковка» Зефирис
Внешность: средний (для ребенка) рост, худощавое телосложение, темно-каштановые волосы (точнее, вихры), большие круглые карие глаза.
Одевается абы во что. Обычно это чужая одежда, которая ему велика.
В Мире Вещей он тонет в одежде покойного отца.
В Мире Снов ему перепадали то краденые вещи, то вещи покойников, то обноски других ребят из банды. Тэд суживал и подшивал это тряпьё, как умел. По его аккуратно подшитой и залатанной одежде можно было судить о его трудолюбии, добросовестности и полном отсутствии портновских талантов. Стоило Тэду поработать иголкой, и даже нормальная вещь начинала морщить, растягивалась по швам или перекашивалась на одну сторону.
Сейчас, будучи призраком, он обрёл одежду, подходящую ему по размеру: серую рубаху, серые штаны, серые сапоги без шнуровки. Это роба, которую носят на Барже.
Атрибут живого Тэда в обоих мирах – перекошенные очки, которые давно дышат на ладан.
Тэд-призрак их не носит. (Очки Тэда в Мире Снов были уничтожены при взрыве).
Привлекателен ли этот персонаж внешне (в Мире Вещей)?
Казалось бы, личико грустного эльфа, густые волосы, большие выразительные глаза… А пользы – ноль.
Гадкий утёнок. Не только из-за жутких цыпок на руках, болезненно-зеленоватой кожи, косых очков, синяков тут и там, отросших немытых волос и застиранной старой одежды. Из-за всей его жизни. Вряд ли ему светит чудесное преображение в лебедя: сбалансированное питание, свежий воздух, новая одежда, лайковые перчатки на покрытые шрамиками руки, изящное пенсне вместо очков... В его жизни таких перемен ждать неоткуда. Да он бы испугался их, если б они ему грозили. Хотя хорошее питание и забота о здоровье ему бы не повредили.
Здоровье:
В Мире Вещей – в общем неплохое.
Но руки в ужасном состоянии. Это не цыпки, это одна сплошная цыпища. Тут мало вазелина – болезнь запустили, пора показать этот ужас врачу и серьезно лечить, пока кожа с пальцев не сошла. Приказывать: «Не чеши руки!» – это не лекарство. Тэд все равно машинально чешет и отдирает струпики, особенно когда нервничает. (А ещё он периодически «падает с лестницы». Но это говорит не о плохом физическом здоровье Тэда, а о нестабильном душевном здоровье его старшей сестры).
В Мире Снов – у него нет проблем со здоровьем, поскольку он мертв и является призраком. «Если у вас с утра ничего не болит, значит, вы уже умерли». Ага.
Характер: хаотично-добрый.
Достоинства:
1) выбор в пользу людей и в пользу этики.
Это не значит, что он не способен на плохие чувства. Если неприятный ему человек, желательно самоуверенный и расфуфыренный, упадет в лужу, Тэдди будет смеяться до слёз (отбежав на безопасное расстояние). И всё же. Бросить в беде – это не про него. Мстить – не про него. Считать человека вещью, использовать – вообще не про него. Презирать кого-то за несоответствие стандартам красоты, или бедность, или неграмотность, или… – он не может себе представить, зачем презирать людей. Судить других – неее, no way. А вот простить обиды от всего сердца – это да. Помочь в горе, возникнуть рядом, ненавязчиво предложить плед и чай – это да. Тэдди – очень хороший и теплый друг. Один из самых близких людей Гила.
2) вера в просвещение.
Тэд постоянно читает, как только появляется такая возможность. Он твердо верит, что просвещение лучше невежества. И что лишних знаний не бывает. Он бы с удовольствием встретился и поговорил с Создателем, задал бы ему тысячу вопросов, и после каждого ответа у Тэда возникали бы новые вопросы!
3) интересность.
Тэдди – интересный собеседник, он много читал, много знает и может удивить собеседника своим кругозором, при этом не выпендриваясь и давая собеседнику возможность блеснуть чем-то в ответ. А ещё он выдумщик… и врушка, жареная плюшка))) но никогда не использует враньё ради подлости. Только так, по мелочи. Чтоб жизнь была интереснее. Тэд артистичный. Он отлично подражает чужим голосам. Строит рожицы. Может придумать остроумный ответ. Умеет смешить. Если его достаточно долгое время не ругают и не бьют, он показывает эти грани своей личности. В нем погибли и рассказчик историй, и природный музыкант с неплохим голосом и слухом, и актер, и шут. Если ассоциировать Тэда с картой Таро, то это именно Шут, Пагад, Дурачок, нулевой номер.
4) живой ум.
Тэд не говорит «так не бывает». Верит в чудо. Во множество чудес. И в чудеса науки и техники, и одновременно в мистику и эзотерику всякую. Он бы вполне одобрил освящённый паровоз. Или амулет как деталь механизма. Зачем амулет? Ну как же, от поломки предохраняет. Тэдди не вывешивает рождественский чулок/сапог в ожидании подарка – откуда взяться подарку?.. Но о феях и домовых он знает много. В частности, как их не разгневать. Чудеса нисколько не удивляют Тэда, он слишком много о них читал. Молния ударила в человека, сожгла всю одежду, а тело не тронула? Ну да, такое уже бывало. Из реки вынырнул криптид? Да это сплошь и рядом…
Недостатки:
1) трусость.
В Мире Вещей сестра не даёт ему ни монетки на карманные расходы: его много раз пытались обобрать старшие ребята. Били, трясли, но не могли вытрясти ни медяка и, ещё раз побив с досады, оставляли в покое. Попытки играть в отважного и куртуазного рыцаря были в глубоком детстве, в формате «подарить конфету соседской девочке и убежать». Тэдди понимает: тот, кто неспособен бороться за любовь, не имеет права ее искать (или ждать). Не заслужил. Осознал это очень рано, именно – лет в шесть, когда сестра запретила ему общаться с той соседской девочкой – и он действительно послушался. Видимо, он не мужчина, раз ему страшно.
Страшно, что его на несколько часов запрут в кладовке, где темно и только одна светлая щель...и в туалет нельзя сходить, не на пол же сикать, за такое вообще убьют, наверное (или писку оторвут). Когда маленького Тэда в очередной раз запирали, он просил прощения за всё, и за факт своего существования, а что делать. Пищал и скрёбся, точно мявкающий у двери котенок.
Кстати, сестра пилила его и за непослушание, и за трусость. И за любые проявления самостоятельности. И за то, что брат – «размазня, а не будущий мужчина».
«Стой там, иди сюда».
(Тем удивительнее, что однажды Тэд вступился за Неулыбу перед Улыбашкой. Перед жестоким профессиональным убийцей. Весь трясся, но вступился. Позже тайком от всех всплакнул тихонько над раковиной – перетрусил же – но если б ситуация повторилась, всё равно вступился бы. И даже с большей смелостью, потому что второй раз даётся проще первого).
2) пассивно-агрессивное поведение.
Проявляется очень завуалированно, ведь если сестра спалит, то изобьет. Чаще всего Тэд часами копается, когда ему поручают слишком много работы. Да ещё и путает всё, что можно перепутать. Этот молчаливый протест создал ему репутацию «дурачка», «дефективного ребенка», «малахольного», так что люди далеко не сразу замечают его хорошую память, цепкий ум, неплохую начитанность и постоянную тягу к новым знаниям.
Ещё в рамках пассивно-агрессивного поведения Тэд может задавать неудобные вопросы (или говорить неприятную правду), как будто нечаянно. Детская непосредственность.
Из него мог бы получиться неплохой шекспировский шут.
3) склонность к самообману (раньше).
Это черта, одинаково неудобная для самого человека и для окружающих. Вобьёт человек себе в голову чушь, сам в неё по-настоящему не верит, но цепляется за неё изо всех сил, чем-то жертвует ради нее, идёт к ней, будто она – действительно его желание и его цель. Всем окружающим очевидно, что он страдает фигней. И что он не счастлив. И не будет счастлив на этом пути. А ему – не очевидно. Он думает, надо только чуть-чуть ещё потерпеть.
Конкретно Тэдди раньше верил, что сможет стать «хорошим бандитом». Добрым, умным, благородным, везучим, богатым и щедрым. И абсолютно не похожим на РЕАЛЬНЫХ бандюганов. Из всех пунктов галочку можно поставить только напротив «доброго». Остальное не получилось и получиться не могло.
4) склонность к любым зависимостям (раньше).
До своей гибели в Мире Снов Тэд искренне верил, что напитки, растения и прочие штуки, помогающие не чувствовать боль телесную и душевную – это подарок свыше. Залетело во двор семечко, вырос куст конопли – не иначе как ангелы с неба прислали.
Пен била мальчика за любые поползновения в этом направлении. Если бы не сестра, он бы уже в свои неполные 14 что-нибудь серьёзное употреблял бы. Так что официально заявляю: в Пенни есть и хорошие стороны, раз именно она оградила брата от алкоголя и наркотиков.
А с другой стороны, именно она довела его до того, что ему хотелось от своей горькой жизни навсегда отключиться. Любым способом.
После своей гибели в Мире Снов, уже в качестве призрака, Тэд стал менее чувствителен к одним вещам и более чувствителен к другим.
У него обострились интуиция, зрение, слух, появилось ночное зрение,
но
изменился болевой порог (способность чувствовать боль не исчезла совсем, но теперь ему больно только от длительных воздействий любой чистой стихии, кроме воздуха; ему было бы тяжело долго находиться в земле, в камне, в дереве, в воде и особенно в металле и в огне);
ещё у него ослаб нюх
и почему-то исчезла способность воспринимать иллюзии.
Теперь ему нужно сделать над собой усилие, чтобы подумать о портрете «это прекрасная женщина, она как живая»; самой первой его мыслью будет «это холст, на нем гармонично подобранные цветовые пятна и линии, изображающие женщину». Такое восприятие искусства – неудобно, но можно приноровиться. Похоже на картинки «третий глаз» – все зависит от угла зрения. В театр/оперу Тэду теперь не стоит совать нос, разве что все актеры подходят по типажам и живут своими ролями. Иначе он будет видеть, как раскрашенная и очень легко одетая красноносая дама под сорок прикидывается пятнадцатилетней девой, тяжело топает по сцене и вопит, как морской слон в брачный период. Нет иллюзий – нет наслаждения.
С другой стороны, нет иллюзий – нет самообмана.
Весь смысл веществ, которые позволяют жить иллюзиями, для Тэдди теперь потерян.
Теперь, если у него проблема, АБСОЛЮТНО НИЧТО не убедит его, что проблемы нет. Ничто не сможет заслонить ее, как-то декорировать, обыграть, вписать в интерьер. Придется тупо идти и решать её. Иного выхода нет.

@темы: Мир Снов

---

Ещё немного бессмысленных зарисовок

Ещё немного бессмысленных зарисовок. У меня ворд творит странное, лучше слать тексты в письмах самому себе или выкладывать сюда. (У меня есть Гугл-диск, там лежат учебники и туториалы, но свои незаконченные тексты на нем мне хранить неудобно).

– Меня в обоих мирах травили, парень. Облавы устраивали на Озверелую Жуть. Я кое-что понял, потому и выжил. Если у тебя больше одного противника, разведи врагов подальше друг от друга. Пусть один не успевает на помощь другому. Ясно?
Тэдди стал самопровозглашенным учеником Гила.
Получив в своё распоряжение относительно доброго и безусловно любящего взрослого, мальчик расцвёл. Дэн Неулыба никогда его таким не видел – сияющим, бодрым, прыгучим и звонко чирикающим, точно воробей.
Только и слышно: «Гилли, Гилли, научи, покажи, расскажи»...
Гил был только рад: и учил, и показывал.
Объяснял, например, почему любая наука боевая – не про меч, не про силу, а про направление силы.
Бьет не меч, не рука. Бьешь весь ты.
Вложил всего себя в неверное движение – проиграл.
Глупо махать мечом так и эдак, впустую растрачивая энергию на множество ударов. Пляши вокруг противника, прыгай, уворачивайся, а в нужный момент нанеси удар – один удар.
– Да как я удар нанесу, Гилли? – жалобно спрашивал Тэд уже на кухне, стуча зубами от холода, глотая сопли и ставя на плиту чайник. Тренировка прошла в бесплодных попытках научить Тэда пользоваться оружием. Хоть тренировочной палкой.
– Ты ловкий, парень. Уворачиваешься, прыгаешь, мячиком катаешься. Что хочешь, то со своими руками-ногами и выделываешь. Вот и старайся свои сильные стороны использовать, а про слабые забудь…
– Стараюсь, Гилли! А толку… Меня никакое оружие не уважает. Даже палка не слушается. Сразу поняла, что я ей не хозяин. Я думал, она мне нос сломала… – Тэдди сказал: «дос сдобада». Нос мальчика и вправду немного распух, но уже не кровоточил. – Может, я буду сильнее, когда вырасту. Может, у меня дар проклюнется. Но сейчас-то как драться? Если нападают, что делать?
– Беги, петляй, прячься. Остановись на бегу, резко развернись, проткни того, кто тебя догнал…
– Чем проткнуть? Без оружия, ага…
– Да хоть пальцами – в глаза.
– К-к-к?!?
– Рукопашка – не балет, парень. Вот так берёшь и…
– А если не смогу?!
– Ну, оглуши. Вот на эту точку нажми. И – дёру. Спрятался – переведи дух. И снова беги, петляй. Хоть в городе, хоть в лесу – разница невелика. Не нужен тебе красивый поединок. Ты же не дуболом из Воинства. Они думать не привыкли. А мы – люди вольные. Мы все делаем по уму.
В кухню вошел Дэн Неулыба и, проходя мимо, бросил:
– Сомневаюсь.
– В чем ты там сомневаешься, парень?
Неулыба остановился и пояснил:
– Ваша тактика, Гиллис, эффективна разве что против пешего крестьянского ополчения с лопатами и дрекольем. Что бы ни значило последнее слово. Зря вы хвастаетесь перед ребенком. И зря называете своё хвастовство обучением. Ребенок заразится вашей беспечностью. Как сказали бы вы сами, поверит в себя. Попытается вам подражать, и вы будете в ответе за последствия.
– А попроще?
– У ребенка нет дара. Без дара он в бою – труп. И потому я бы посоветовал Тэду упасть и притвориться мертвым. Это даст ему хотя бы призрачный шанс выжить в мясорубке. Если у Воинства нет времени переворачивать гору мяса и уделять внимание персонально каждому дохлому бандиту. В реальности, сколько ни «петляй», мальчишку без кокона либо стрелок снимет, либо пиромант поджарит. Ну, истинных воителей не заботят мелочи вроде реальности, правда? Вы только оправились от ран, Гиллис. Едва выжили. В открытом противостоянии - даже не Воинству, а обычным юнцам-наёмникам, охотникам за головами. У вас остался шрам на память... Но вас это ничему не научило.
– Мистер Шпик-Штаны-в-Облипку, – очень спокойно ответил Гил и встал. И посмотрел на Дэна Неулыбу с высоты своего роста. – Я, может, не пиромант, но яйца – в настоящем бою – поджариваю на раз-два.
Тэдди тут же оказался между ними. Ладонью уперся в грудь Гилу, который весил вдвое больше мальчишки.
– Хватит! Вы оба… Хотите кого-то бить – бейте меня.
Гил сразу сбавил обороты:
– Тэдди, ты что? Ну, ну… Остынь. Мы с мистером Шпиком шутим.
– Меня зовут не мистер Шпик, – сказал Неулыба, как всегда, глядя в сторону и обращаясь, по-видимому, к заваленной мусором раковине. – Шпион, точнее, разведчик – моя специализация. Имя – Дэниэл. Боевое прозвище – Неулыба.
– А брата твоего как звать? Разве не Дэн?
– Дэн Улыбашка. Но…
– Мамка других имен не знала?
– Мы отнюдь не братья-близнецы, – сухо возразил Неулыба. – Мы – тандем.
Серо-голубые глаза Гила округлились.
– Гилли, ты не знаешь, что такое тандем? – спросил Тэд.
– Самое смешное: знаю. – Гил улыбнулся, и стало видно, что он добрый. – Двухцилиндровая, мать ее, паровая машина.


***
…Едва отбыли Пенни и Руфус, Улыбашка тоже засобирался.
На ярмарку. Развлекаться.
Охмурять девицу, которую встретил вчера.
Судя по его насмешливым намекам, решил опоить ее зельем, обчистить до нитки и привязать в лесу. С кляпом во рту и туманной тканкой на голове и теле.
Жертва-невидимка. Пройдешь в пяти шагах от неё, собирая грибы, и не заметишь.
Люди чудом найдут – ее счастье. Ну, смотря какие люди. А звери унюхают – их счастье.
Неулыба преградил Улыбашке путь в холодной прихожей, у самой двери.
– Мы никуда не должны ходить друг без друга.
– Да как хочешь. Одевайся, идем вместе.
– Куда идем? Забавляться? Забивать камнями кошку? Не по возрасту уже, не находишь? Мы давно играем в серьезные игры с большими ребятами. И наконец-то вышли на Паука. Так что нам до конца ярмарки здесь жить. Шум ни к чему.
– Чего-чего, а шума она не поднимет.
– Не она, так другие – из-за нее.
Улыбашка сощурился, пальцы, обхватившие край дверной рамы, напряглись.
Неулыба бесстрастно продолжал:
– Да и что ты там с неё снимешь? Тощий кошелек, нитку дешевых бус? Ты можешь потерпеть – и в будущем получить гораздо больше. Если не сорвется сделка с Пауком, ты будешь играть в крикет самосветами.
– Крикет хорош, когда попадаешь кому-то мячом в лицо, и человек орёт.
– Именно так ты и будешь играть, не сомневаюсь. Каждый распорядится своей долей по-своему.
– Как же тебе нравится думать, будто я глупее тебя. А всё-таки остановить меня тебе не под силу. Твой ум – плоский, бумажный, а мой – живой. Я не верю в будущее, Неулыба. Может, завтра мы умрём. Сегодня я не буду сидеть дома.
– И наведешь Стражей на наш след?
– Люблю Стражей, – Улыбашка облизнулся, словно составлял меню и вспомнил оригинальное острое блюдо.
– Зато Пен их не любит.
– А кто любит Пен?.. – Улыбашка будто невзначай коснулся металлического шарика на рукояти кинжала. – Занудам полезно отбрасывать коньки. Без коньков – хоть на людей похожи.
– Улыбашка-Улыбашка. Сейчас не время для переворота. Без Пенни сделка с Пауком сорвется. Да и Руф загонит тебя в землю по маковку. А ребята из Воинства откопают и порежут на ленточки. Сложно получать удовольствие от жизни, когда ты порезан на ленточки, тупой садист.
Улыбашка моргнул. Будто отказывался верить, что его оскорбило собственное отражение.
А потом убийца крепко взял Неулыбу за горло.
Неулыба задержал дыхание.
Вот-вот мир сожмется до булавочной головки.
Улыбашка разжал пальцы. Он задыхался. На глазах выступили злые слезы, и он стал похож на обиженного, растрепанного мальчишку. Забыл, как действует тандем. Сделал себе бо-бо.
А ведь ему, пожалуй, даже больнее: не привык страдать.
– Прости.
Неулыба сказал это сам – раз Улыбашка молчит.
Такая вот логика тандема.
Неулыба не хочет творить зло и погружаться в безумие.
Если чего-то не хочет один, это обязан взять на себя другой…
Нет, нет.
Кривая логика. Никогда он не обрекал вторую часть тандема на зло и грех. Он не мог.
Не должен был.
– Прости, – сказал Улыбашка.
Кончиками пальцев Неулыба коснулся теплых губ, которые помнились ему – в темноте – нежными, бесстыдными, горько-сладкими, чуть влажными, точно мякоть грейпфрута.
Неулыбу тошнит от себя.
Он создал это чудовище.
Выпустил в мир.
К людям.
– Не стой тут босиком, – тихо сказал Улыбашка. – Или встань на мои сапоги. Холодно.
Потемневший деревянный пол, узкие ступни в белых носках, узкие ступни в черных сапогах.
Надо сделать шаг.
И собственное отражение обнимет его, согревая и оберегая.
«Ты только никого-никого не люби».
Однажды Улыбашка прошептал это в миг, когда они были наги и беззащитны, словно едва родились на свет. Он смотрел и доверчиво, и тревожно. Вот как сейчас.
Улыбашке не понять, почему Неулыбу волнует остальной мир, когда есть тандем.
Улыбашка не знает, что такое ЧУЖАЯ боль. Он чувствует боль Неулыбы. Ему хватает.
А когда он…
– Когда ты пытаешься быть добрым, выходит еще хуже.
В глазах Улыбашки что-то погасло.
Резко – будто ладонями прихлопнули светляка в ночи.
– Трус, – усмехнулся Улыбашка. – Боишься, как бы я не умер – и тебе, такому умному, не пришлось умирать за компанию. А самое смешное – ты еще и ревнуешь.
Сказал и ушел.
Неулыба накинул поверх чистой рубашки найденный в шкафу чужой серый свитер, растянутый, пахнущий затхлостью, весь пятнистый и с подозрительной дырой на груди.
Чем хуже, тем лучше.
Хватит франтить.
Пошел в ванную, нашел там Тэда, веником гоняющего лужу грязной воды из угла в угол. Отнял у Тэдди веник. Заодно прихватил ведро и тряпку. Подметал, мыл, чистил, отскребал. Вымыл и туалет. Кажется, Тэд торчал рядом и что-то умоляюще попискивал. Мол, это его работа. Мол, ему сестра поручила, ну правда, не надо, ну зачем, тут грязно, это не для бойца работа, Дэн – боец, а он, Тэдди, не боец, он привык уже...
Кажется, Дэн велел Тэду исчезнуть и не пищать над ухом. Не помнил, что именно сказал. Но бледное личико с огромными карими глазищами скрылось из поля зрения, и на том спасибо.
«Трус. А еще ревнуешь».
У того, кто достиг дна, нет сил ревновать.
Судя по звукам, вернулся Гил, протопал на кухню, как был, в плаще и сапогах. Шумный, как собака. И наследил, как собака.
Спасибо, хоть не норовит облизать Тэдди все лицо. Хотя кто его знает.
Неулыба выносил ведро, услышал из кухни:
– …и веник отобрал, серьезно!
Дэн остановился.
– Увидел, как я зашиваюсь. И помог. Ну, сделал вид, будто я его выбесил…
– Зачем?
– Не знаю, может, в банде так положено. Делать злое лицо. Никак не пойму, что нам положено, а что нет. Неулыба – хороший, скажи? А хороший бандит – это плохо? Если назвать бандита хорошим – обидно или нет?
– Без понятия. Мне – не обидно.
– У нас двое хороших: ты и Неулыба…
– Ты себя забыл посчитать!
– Мне же себя не видно!
Раскатистому хохоту Гила вторит звонкий смех Тэдди. Они двое совсем близко. И очень далеко. Люди, которые дружат. Наверное, сейчас чай будут пить.
«Неулыба – хороший, скажи?»
«Неулыба – хороший»...
У мальчишки не такой тонкий слух, чтобы угадать присутствие Неулыбы за дверью. Вероятнее всего, он болтал, ни о чем не думая. Как все нормальные люди.
Только сам Неулыба привык взвешивать каждое слово.
А Тэдди говорил…
Искренне.
Дэн Неулыба заслуживал чего угодно.
Только не этих простых, искренних слов.

***

…Гил учил Тэдди оказывать первую помощь, и они, тихонько хрюкая от смеха, бинтовали друг другу руки, ноги, головы.
Тэд увлекся: забинтовал Гилу и глаза, и нос. Гил тут же поднялся, пошатываясь, хрипя и изображая восставшую из гробницы мумию.
– Кха, кххха, кто посмел потревожить мой прах?
Потом разбинтовался и спросил, как у его новоиспеченного ученика обстоит дело с вестибулярным аппаратом.
– Нету! – озадачил друга Тэдди.
– Как – нету?
– Ну, мы же не сброд какой-нибудь, Гилли. Пен не потерпела бы в штабе аппарат. Вот в деревне точно есть хоть один. Местные гонят жуткий спотыкач, понюхать и то страшно. Эй, я серьезно говорю, это отрава, не вздумай!…
На губах Гила Озверелой Жути заиграла азартная улыбочка, суля неприятности всему живому, и самому Гилу прежде всего. Он пробормотал афоризм явно не для детских ушей: мол, алкоголь – наш враг, а избегать врага – бойцу посрамление.
Пенни и Руфа в штабе не было, куда отправились – не объяснили. А Улыбашка убежал, едва почуял, что босс за ним не присматривает.
Без босса и ее присных дышалось легче.
Когда на кухню зашёл Дэн Неулыба, странно поникший, ссутуленный, погасший, в каком-то совершенно несовместимом с его аккуратностью драном свитере, Гил как раз закружил Тэдди над головой. Дэн прошел к своему любимому подоконнику осторожно – по стеночке – а эти двое даже внимания на него не обратили.
– Слышь, ты лассо! Лассо из ребенка, прикинь?!
Мальчишка верещал восторженно и пугался по-настоящему, но Гил ни разу не ушиб его о потолок. Бережно опустил на пол. Только вверх пятками, вниз головой, а так все в порядке.
– Гилли, падаю!
Но Гил не дал ему упасть. Схватил мальчика за щиколотки и стал водить по комнате. Тэдди впервые в жизни шел на руках и захлебывался смехом.
– А без страховки?
– Не, у меня руки слабые…
– Ты тяжеленные ведра таскаешь и ничего. У муравья вон тоже лапки тощие, а тащит он больше своего веса. Давай, решайся. Будешь падать, поймаю.
И Тэдди решился.
– Неулыба, пузо видно?
Дэн Неулыба поднял голову от книги, которую безуспешно пытался читать.
Тэдди стоял на руках. Если тощий, впалый живот вкупе с торчащими ребрами вправе носить гордое название пуза, то да, пузо было видно.
– Смотри! Пузямба! Гилли, а ты тоже встань на руки! Будет праздник… праздник осеннего рукостояния! Дэн, ты чего так смотришь? Давай с нами, пока никого нет!
Неулыба отвернулся.
– Смотри… под руки, Тэд. Не напорись на стекло.
На какое стекло?
Тэд сам час назад полы подметал!
Почему Дэн вдруг понурился?
Может, позавидовал их веселью? Но… но его же позвали. Он сам не захотел.
Тэду тоже вдруг расхотелось ходить на руках.
– Гилли, поставь меня нормально.
– Ты чего?
– Так...
Взгляды встретились: Тэд смотрел вопросительно и почти сочувственно, а Дэн… Дэн Неулыба давно разучился выражать свои чувства взглядом.
Он бы хотел вообще ничего не чувствовать.
Создать бы ещё одного себя, отселить бы в него всю горечь, скопившуюся внутри, глупую, бесполезную. Но третий Дэн – уже перебор. Это окончательно превратило бы трагикомедию их жизни в пошлый фарс.
Он думал:
«Тэдди, Тэдди, глупая Тыковка, неужели ты до сих пор не понял, почему я отказываюсь тебя учить составлению лекарств и ядов? Неужели тебе не очевидны мои мотивы? Ведь именно я прячу от тебя правду. Правда – среди моих склянок с лекарствами. Не надо смотреть на меня, как на друга, мы с Улыбашкой – змеи, на губах наших – отрава. Я – твой враг, Тэдди, я держал тебя в объятиях почти братских, почти кощунственных, что за ужасная пародия на шедевр Микеланджело: ты бредишь – у меня на коленях, в руках врага… Я насильно разжимал тебе зубы и вливал в рот зелье, которое сожгло твою память и отучило тебя оглядываться назад, и теперь тебе становится плохо каждый раз, когда ты пытаешься вспомнить, из-за чего оказался в банде Пенни. Так она приказала, но именно я согласился выполнить приказ. Я отнял у тебя – твою судьбу, Тэдди, отнял саму логику твоих действий, ведь если бы ты всё помнил, ты бы не смеялся сейчас и не ходил бы на руках… Я спас тебя – сегодняшнего, убив тебя – вчерашнего. Поневоле я же убил и твоё будущее. Ты останешься покорным воле Железной Пен, и ты погибнешь, когда она падёт… если только»…
– Дэн… Дэнни, ты чего?
Неулыба вздрогнул.
– Не надо называть меня – Дэнни.
Он хотел сказать это холодно и неприязненно.
Или насмешливо и зло.
А получилась почти мольба.

@темы: творчество мое, Мир Снов

---

Про зельеварение

"Зельеварение" - моя любимая карточная игра.
А эта зарисовка родилась уже давно. И досочинилась сегодня.
Хронология: время, когда Гила ещё нет в банде. Если говорить об основном составе банды, и не считать бойцов, которых зовут участвовать в разовых акциях "в порядке флэшмоба", то Гил появился последним.

Предупреждение: то, что Улыбашка и Неулыба говорят о Боге, человечестве, счастье и конце света, имеет отношение к их душевным метаниям и ни к чему больше. Оба относятся к виду "крокодил-самоед", только Неулыба мучается сам и молча, а Улыбашка предпочитает мучить кого-то ещё. И надеется, что ему от этого легче станет.


Однажды Пенни сломала ребро Дэну Неулыбе.
Была у неё такая привычка: проверять реакцию своих бойцов. Говорит-говорит с тобой мирно и вдруг как врежет…
Неулыбу как раз окликнул Улыбашка, и шпион пропустил удар.
– Оба виноваты, – заявила Пенни. – Не друг на друга смотреть, а по сторонам – полезный вам обоим урок.
Возможно, она решила их поссорить. И посмотреть, как цапается тандем – две одинаковые крысы со связанными хвостами.
Или ей показалось, что тандем предан друг другу и потому недостаточно предан боссу…
Ну так ей не показалось.
И хорошо, что за этот, по её мнению, непростительный грех она пока ломает рёбра, а не шеи.
Добрая девочка.
Неулыба не ругался и не жаловался.
Зато Улыбашка шипел сквозь зубы от ярости: он почувствовал боль отражения. И бросал на босса такие взгляды, что Тэдди страшно становилось. Конечно, смотрел он тайком, исподтишка.
А Неулыба, закусив губу, искал в своей походной сумке лекарства. Одно, помогающее костям быстрее срастаться, он нашел, зато куда-то делось другое, снимающее боль.
На его боку наливался синевой овальный кровоподтек.
– Забинтуй грудину потуже, – посоветовал Руфус.
– Непременно. Когда мне жить надоест. Жёсткая фиксация – прямой путь к застойной пневмонии.
– На латынь ума хватает, а удар пропустил, – немного обиделся Руфус.
– Не латынь, а греческий. Пневмония – это по-гречески.
Тэдди – грек, не знающий родного языка – при этих словах ощутил себя земляком пневмонии. Причем именно застойной.
В общем, заразой себя ощутил.
Нехорошо крутиться рядом и смотреть во все глаза, когда человеку плохо.
Но Тэд впервые в жизни увидел Дэна Неулыбу таким.
Без рубашки – и как будто без защитной брони.
– Проклятье… Что ты сделал с моим лекарством, Улыбашка?
– Добавлял в вино. – На лице Улыбашки читалось раскаяние. – Я раздобуду тебе другое.
– Где? Купишь у деревенской знахарки? Лучше ингредиенты раздобудь – сам смешаю... – Неулыба представил себе щёголя-Улыбашку в образе бедной Офелии, с куцым букетиком в руке и болотной грязью на черных замшевых сапожках. – Лебедерево здесь не растет, тычевушка болотная ещё не зацвела. Хоть подлезку найди. Ползучую. Или – убирайся с глаз, мне и то легче станет.
Раскаяние тут же исчезло, в темных глазах Улыбашки вспыхнули обида и злость:
– Босс была права. И она ещё мало тебе врезала.
Когда Улыбашка ушел «раздобывать» лекарство, а Руфус куда-то удалился по приказанию босса, Неулыба тихо сказал Тэду:
– Не надо на меня пялиться.
Чертово ребро болело при каждом вдохе.
Нормальный парень и так понял бы, что нечего глазеть на чужое унижение.
Но Тэдди никто нормальным не считает.
Хорошо быть малахольным – можно не уходить, когда тебя прямым текстом гонят прочь.
А у самого на скуле – синяк. Точнее – уже зеленяк. Быстро заживает.
Дэн стерпел удар от босса, но ему хотя бы за службу платят. У него своя доля в дележе. А у Тэда – нет. Хоть малявка живи, хоть умри, расклад в банде не поменяется. У него нет своей доли. И вряд ли будет.
Образцовый неудачник. Терпит побои и ничего не получает взамен.
Очнувшись от злых мыслей, Дэн увидел, что образцовый неудачник протягивает ему завернутый в тряпочку предмет.
– Вот… – тихо сказал Тэдди.
– Это что?
– Ну… Это надо жевать. Чтобы боль приглушить.
– Я не спрашивал совета, что мне с этим делать. Я спросил, знаешь ли ты, что это такое.
– Корень… ну, вроде корень. Чей-то. Я его вымыл, но лучше ещё раз помыть…
Дэн рассмотрел подношение, понюхал, потер пальцами.
– Это не «вроде корень чей-то». Это побег подлезки ползучей.
– Лекарство от ран?
– Легкий наркотик.
– Ой.
– Обезболивающие средства из подлезки тоже делают. Вскипяти воду.
Тэдом командовала вся банда. Он того заслуживал, раз навыками бойца не владел. Мальчик привык безропотно выполнять приказы, не ожидая ни «пожалуйста», ни «спасибо».
Но сейчас, когда ставил на огонь кастрюльку с водой, он вовсе не казался услужливым. Только сосредоточенным. Прямая спина, уверенные движения.
Можно подумать, он помогает готовить лекарство не по приказу, а по доброй воле.
Можно подумать, он и вправду хочет помочь.
– Нарежь подлезку. Мелко-мелко накроши. Сумеешь? Или – дай я, мне не нужны в отваре мелко нарезанные пальцы.
– Я умею… – неожиданно заспорил Тэдди. Посмотрел, как быстро мелькает нож в руке Неулыбы – тук-тук-тук по доске. – Умею, но не так хорошо.
– Натренировался на людях, – отчеканил Неулыба. Его шутки всегда были несмешными, и он знал это. Он бы удивился и, пожалуй, расстроился, если бы люди смеялись. – А с чего ты вдруг решил меня облагодетельствовать?
Тэд подумал и ответил:
– Тебе больно.
– Нам обоим.
– Тебе – больше. Да Улыбашка и не возьмет...
– И правильно сделает. Мы доверяем только друг другу.
Тэдди озадаченно промолчал. Неулыба передал ему доску с накрошенной подлезкой, и мальчик ножом аккуратно столкнул влажное от сока пахучее крошево в кипящую воду. Запах подлезки напоминал сочетание имбиря и герани, но отдавал и легкой горчинкой.
– Хорошо вместе готовить, – сказал Тэдди.
– Это не готовка. И мы не вместе.
– Разве ты далеко?
– В метафорическом смысле – да.
– Ну, дело твоё.
Мальчишка должен был переспросить, что значит «метафорический». Да ещё перековеркать это слово. Оттого, что разговор шел не по плану, Неулыба ощутил странную смесь досады и интереса.
– А по-твоему, мы одного поля ягоды?
– Не, ты на меня совсем не похож. Все время злишься, и свистеть не умеешь.
Неулыба удивился:
– А ты, значит, сам себя добрым считаешь. И гениально свистишь.
Мальчик спокойно посмотрел на него.
– Свищу. Только не в доме. А то денег не будет.
– Разумеется. Нельзя допускать, чтобы ты просвистел все свое состояние, Сан-Теодор.
– Почему – Сан-Теодор?
– Надо же как-то называть бедолагу, который не нашел у себя ни одного таланта и, чтобы выделиться, строит из себя добренького. Святого. Если не мученика. Среди бандитов. Или тебя назвать – Оливер Твист?
– Я не Оливер Твист, – немного подумав, ответил Тэдди. – У него не было сестры.
– Счастливый, да?
Тэдди на провокацию не ответил. Сказал:
– Вы бы не признали ее боссом, если бы она была добрая.
– По-твоему, она притворяется?
Тэдди пожал плечами.
– Кто знает. Сначала – притворялась. В Мире Снов выживать нелегко.
Последняя мысль явно принадлежала самой Пенни. Мальчишка редко пел с её голоса. Но когда требовалось оправдать её поступки, он почти дословно повторял её слова. Свой синяк, например, он спокойно объяснил фразой: «Мне надо научиться себя не жалеть». Сам он вряд ли так считает. Повторить чужие слова проще, чем думать самому. Он ведь не любит думать о грустном.
– А разве ты притворился бы таким, как Пенни? Чтобы тебя признали?
– Не, я бы не смог.
– Неудивительно. А я бы не смог притвориться добрым.
– Не надо, если не хочешь. У тебя неплохо выходит – притворяться злым.
Мир Снов любит оксюмороны: Неулыба улыбнулся.
И, что интересно, это была совсем не издевательская улыбка.
Скорее мучительная, неловкая.
С непривычки.
– Сан-Теодор.
– Что?
– Надо же, отзывается. – Неулыба перестал растягивать губы, но отсвет непривычной улыбки остался в чуть прищуренных темных глазах. – Отвар готов. Как ты собираешься его остудить?
– Подуть, конечно… Или можно на улицу вынести…
Чувствуя себя великим фокусником, Неулыба капнул себе на язык одну каплю настойки зимнелистника. Ощущение, будто в трескучий мороз лизнул столб, длилось всего миг – и за этот миг Неулыба успел дунуть на отвар, и дыхание бледно-голубыми струйками заклубилось в воздухе, точно льдистое пламя в морозных искорках.
– Ухтышка… – выдохнул Тэдди.
Трюкачество, конечно, но на детей и наивных девиц именно фокусы производят впечатление. Им не объяснишь, что чем меньше у снадобья или зелья впечатляющих эффектов, тем оно дороже ценится. Хорошее снотворное не должно валить людей в обморок посреди улицы, а хороший яд не должен вызывать кровавую рвоту и ненужные вопросы. Показная сила сбивает человека с ног. Настоящая сила – та, что медленно двигает горы, и её почти никто не ощущает.
Неулыба сделал глоток отвара, прикрыл глаза.
– На вкус – неплохо. Для лекарства. Ты тоже глотни.
– Я же здоровый.
– А синяк?
– Да у меня их полно. Только не видно под одеждой.
– То есть один синяк – это проблема, а множество синяков – уже норма?
– Ну да.
– Логично, Сан-Теодор. Если меня когда-нибудь притащат на суд, я скажу: знаете, я убил столько народу, что меня и преступником не назовешь – смотрите, я вполне себе лапочка… Ну, пей, а то совсем остынет.
Когда Тэд поднес к губам чашку, Неулыбе вдруг вспомнилось, как он в последний раз поил Тэдди отваром собственного изготовления.
Только Тэд этого уже не помнит.
Потому что хороший тогда получился отвар. Память отшиб начисто.
– Вкусно… Почти как вино.
– Ты пробовал вино?
– Нет, – Тэдди сразу замкнулся в себе. Логично предположить, что за попытки тайком пробовать вино он бывал бит, а может, и не единожды. Как же бесит эта манера Пенни вымещать злость на своих. На самых близких. А ведь с чужими она сдержанна и учтива. Чем ближе к ней человек, тем больше дерьма ему достаётся.
– Тебе лучше, Сан-Теодор?
Мальчик вздрогнул. Покосился удивленно. Вряд ли в банде народ часто интересуется его самочувствием.
– Да. Спасибо. И вправду лучше. Даже не грустно совсем.
– Тебе обычно грустно?
Ещё один удивленный взгляд. Настроением Тэда не интересовался никто и никогда.
– Ну… Если всегда грустно, привыкаешь. А потом вдруг раз, и отпустило. Странно.
– Я уже говорил: подлезка – по сути легкий наркотик. Не советую злоупотреблять.
– А мне нравится.
– Значит, тебе нравится самообман, Сан-Теодор. Мои ребра всё ещё сломаны. Твои синяки всё ещё синие. Или зелёные. Или серые. А завтрашний день принесет новые травмы.
– Мы сварим такой отвар, который на самом деле поможет, – оптимистично ответил Тэд.
– Яд, что ли?
– Нет. Универсальный исцелитель. Чтобы он разбудил наши резервные силы, и мы бы сами себя вылечили!
Мысль только на первый взгляд казалась бредовой. На второй… Ускорить процессы регенерации, чтобы организм латал и штопал себя сам – мечта любого целителя.
У мальчика есть мечты. Пускай недостижимые для него, но – есть. И вовсе не глупые по сути.
А Неулыба уже почти год не мечтает ни о чем. Старается не думать о будущем. Слишком уж оно очевидно.
– Кто тебя учил разбираться в растениях?
– Никто. Я сам.
– Это заметно. А кто подопытные?..
– Ты что, какие подопытные?!
– Это была попытка пошутить. – Дэн изобразил пальцами кавычки.
– Шуточки у тебя… Я на себе пробую. Ну, по чуть-чуть. Когда больно. И чтобы травмы быстрее заживали.
– То есть у тебя и так организм ослаблен, а ты его пичкаешь незнакомыми растениями?
– Мне не страшно, – заверил его Тэдди.
– Это и плохо. – Улыбка Неулыбы пропала совсем. – Если опять выкопаешь «чей-то» корень, приноси мне.
– Ты будешь меня учить? – с надеждой спросил Тэдди.
– Нет, зачем? Ты же у нас юный гений. Интуитивный травовед. Кто я такой, чтобы подрезать крылья талантливой молодежи… Думаю, я просто сведу к минимуму потенциальный ущерб. От гения. Прослежу, чтобы ты не трогал поцелуйник. Не ходил на поляны, где растет багряная умшанка. И не напоил нас всех чайком из темночницы бархатистой.
– Это что?
– Здешние эндемики. Поцелуйник – растение-кровосос. Оставляет волдыри на месте укусов. Ядовит. Багряная умшанка – псевдомох-людоед. Приляжешь на мягкий мох и не проснешься. Питается полусгнившей плотью. Ядовита. Темночницу в народе зовут «плакса» – черно-фиолетовые лепестки всегда в прозрачных каплях сладкого сока, точно в росе.
– Ядовита? – уточнил Тэд.
– Да так, немножко. Галлюцинации, приступы паники, судороги, полная потеря воли, непроизвольное опорожнение кишечника и мочевого пузыря…
– Фу-у!
– Вкусный, между прочим, чаёк получается. Я сам не пробовал, но мне говорили.
Неулыба вдруг насторожился. Улыбашка приближается.
– Иди, Сан-Теодор. Принеси мне из подвала…
– Холодную консерву, да? Чтобы к боку приложить?
– Да. Именно. «Консерву».
Мальчишка исчез. Привык исполнять поручения.
Пен повторяет: «Чтобы научиться командовать – учись подчиняться». Ой, можно подумать, она когда-нибудь с братом поделится властью.
Себе и другим Железная Пенни может врать что угодно. И никто ей не возразит. Но Тэд не растёт воином или целителем вовсе не потому, что он тупой. А потому, что иначе его сестре придется искать другого мальчика для битья.
Улыбашка ввалился в тесную кухню усталый и злой, что-то почуял уже с порога:
– А где малахольный?
– Ушёл.
– Ты что, в наставника играл?
– Нет.
Улыбашка протянул своему отражению маленький фрагмент засохшего, покрытого пылью и комками земли растения.
– Подлезка твоя...
– Спасибо.
– Тебе, я чувствую, и без меня помогли. – Голос Улыбашки начинал сочиться ядом.
– Все равно – спасибо за труд. Твоя подлезка тоже пригодится. Когда-нибудь.
– Моя – когда-нибудь. Зато чужая – сейчас. – Улыбашка прошелся по кухне туда-сюда. – Тебе полезно ломать ребра. Сразу счастливый, довольный…
– Иди спать, – Неулыба поморщился. – Я не люблю детишек вообще и этот экземпляр в частности. Мне просто понравилось отдыхать от тебя.
– Вот как. Мы уже наглеем… – Улыбашка вскинул бровь: – Слушай, а серьёзно – хочешь подружиться с Тэдди? С полной откровенностью – как у добрых друзей – хочешь?
Улыбашка улыбнулся мягкой, нежной улыбкой, которую обычно приберегал для людей, умирающих от его руки.
– Могу рассказать ему о тебе, Дэнни. И о том, сколько ты сделал для него. Больше, чем родная мать, которая выродила его тупым недоноском. Он же тебе всем обязан, Дэнни. То-то обрадуется, когда узнает... И о тортике вспомнит – а не вспомнит, так я напомню. Жаль, Тэдди сам так и не попробовал ни кусочка… Хотя это легко исправить – рецепт я знаю не хуже тебя. Не считай, что ты один у нас умник. Когда дело касается жмуриков, я тебе фору дам.
Темные глаза Улыбашки цепко удерживали взгляд точно таких же темных глаз Неулыбы.
– Так тебе нужна моя подлезка?
– Нужна.
– Очень нужна?
– Очень.
– Не слышу, Дэнни. Тебе нужна моя помощь?
– Мне... Иди к дьяволу, Улыбашка! Ты придумал новую пытку? Ага, пытку бессодержательными диалогами. Но я-то помню, кто из нас чья шизофрения. Тень, знай своё место!
– С-сволочь…
Улыбашка больше не ёрничал и не угрожал. В его глазах, притягательных, но лишенных тепла и глубины, точно гагаты, Неулыба увидел совсем другое.
Проблеск безумия.
В следующее мгновение Улыбашка склонился над сидящим Неулыбой, пальцами открыл ему рот и стал пропихивать туда покрытый пылью и землёй побег подлезки ползучей.
Неулыба от неожиданности закашлялся, ему и в голову не пришло сопротивляться. Улыбашка впервые сделал то, чего Неулыба не предвидел. Это было страшно – как если бы острозубые щипцы для колки орехов запрыгали по столу, кинулись на Неулыбу и впились ему в лицо, разрывая губы и щёки.
– Вы что? Зачем?!
Тэдди, понял Неулыба. Этого мальчишку никогда не сделают ключевым персонажем пьесы. Мастер выбегать на сцену некстати и с дурацкой репликой…
– Пусти его! – ломающийся мальчишеский голос сорвался на писк. Тэдди отлично знал, что такое Улыбашка. Но шагнул вперед, прожигая взглядом взрослого тренированного бойца, смешливого убийцу. В тощих детских руках – горшок жутких консервированных грибов, коим наверняка сто лет. А что, грозное оружие.
Неулыба выплюнул подлезку.
– Тьфу… Кх-ха, кха… Ты откуда вылез, пискля?
– Я…
– Мы заняты, не видишь? Брысь отсюда.
Тэдди вздрогнул, точно от удара, едва не уронил "консерву", повернулся, исчез.
Улыбашка даже не швырнул ничего ему вслед.
Неулыба встал, прошёл через кухню, прополоскал рот над раковиной. Хотелось выполоскать не только грязь, но и злые слова. А, плевать. Мальчишкой помыкают каждый день. Наверное, ему всё равно – унижением больше, унижением меньше. А если не всё равно, значит, он разозлится и перестанет совать нос в неулыбины дела. Эх, Сан-Теодор… Нельзя привязывать его к себе. Пускай живёт. Быть Дэном Неулыбой и иметь друзей – значит сочетать несочетаемое.
Улыбашка понуро молчал.
– Я… не хотел. – выдавил он наконец. – Не этого хотел. Что за дурость…
Едва Неулыба присел на стул, Улыбашка тут же пристроился у его ног и облокотился локтями на его колени.
– Тяф, тяф…
– Не паясничай.
Улыбашка поймал руку Неулыбы, прижал к своей – точно такой же. Две изящные ладони – зеркальное отражение друг друга.
– Прости, Дэнни.
– А у меня есть выбор? Я могу от тебя уйти?
– Гос-споди… – с досадой начал Улыбашка.
Неулыба тут же перебил:
– Таким, как мы, поминать Бога – уже богохульство.
– А где ата-та? Не вижу молнии. Если б Он не был этим… – Улыбашка звонко щёлкнул пальцами. – Общим психозом…
– Коллективной фантазией? – вздохнул Неулыба. Умственные способности у них с Улыбашкой были на одном уровне, но порывистый, нетерпеливый Улыбашка в последнее время разлюбил книги, и это плохо влияло на его словарный запас. Впрочем, никто к нему не придирался. Ребята, с которыми общался Улыбашка, знали гораздо меньше цензурных слов, чем он. Зато любой философский термин лихо заменяли нецензурщиной.
– Представь – всемогущий дядька, никаких судей над ним, никаких правил… – Улыбашка трещал скороговоркой, заглядывая Неулыбе в глаза и надеясь развлечь его, чтобы перестал обижаться и снова полюбил своё отражение хоть немножечко. – Он бы по щелчку сделал всех счастливыми.
– Зачем?
– А зачем – счастье? Затем. Если б у меня были дети, я бы их любил. Я бы им всё дал и всё позволил. Пускай обжираются, мучают животных, воруют, кидают петарды в чужие окна. Бьют неудачников. Жгут леса, осушают моря. Интересно, остановит ли их кто-нибудь, если самый главный – я, а я разрешил им всё…
– Да они сами себя остановят. Сдохнут они, Улыбашка.
– Ну, сдохнут. Обожрутся и полопаются: памс, памс, памс. А честно, что плохого?.. Ты бы согласился на конец света, если бы тебе перед смертью дали день полного счастья? Совсем-совсем без границ? Прыгай в океан, взлетай в небо, свети, как солнце…
– Мне – банальные грёзы опиомана, а миру – гибель, так, что ли?
– Ты не о том думаешь. Ну хорошо, пускай всему миру – такое же счастье. Один день полного довольства.
– И каждому волку – по ягненку?
– По куче ягнят.
– Ага, ягнят-суицидников. Которые мечтают быть загрызенными и съеденными. И считают это, ну, пожалуй, героизмом… Во имя и во благо… Ведь, по твоей теории, они тоже должны быть счастливы.
– Ну да, – простодушно согласился Улыбашка. Поднялся, ласково положил руку на плечо отражения. – Тебе чай заварить?
– Из темночницы, что ли?
Улыбашка расхохотался от души, запрокинув свою красивую голову, ярко блестя белыми зубами.
Он один в целом мире смеялся висельным шуткам Неулыбы.
Ведь, если подумать, эти двое были буквально созданы друг для друга.

@темы: творчество мое, Мир Снов

---

Творцы, Хранители и Карусельники

Совсем маленькая заметка.

Творцами мест в Мире Снов называются те, кто способен создать полноценное живое место (от участка плоскости до целой плоскости или группы плоскостей).
Творцом мест считается только тот, чье творение способно существовать самостоятельно.
По этой причине Лу, Хранитель Берега, не может официально считаться Творцом Берега.
Без него Берег начинает приходить в упадок, поскольку здешняя гармония держится только на Лу и его любви к этому месту. Даже самому Лу очевидно, что, если он погибнет, его Берег исчезнет или превратится во что-то иное.
Одни вселенные можно разрабатывать и дополнять дальше после смерти автора, другие - нет.

Хранителями мест в Мире Снов называются любые живые разумные существа, которые каким-то образом вызвали доверие у некоего определенного места и связали с ним жизнь.
Доверие - ключевое слово.
Творец может быть и Хранителем.
А может и не быть, если он не хочет нести ответственность за созданное им место. Или если между ним и созданным им местом внезапно не возникло доверия. (Аналогия: родители в теории могут быть друзьями своих детей, но на практике не все умеют или хотят).
Слово "Хранитель" редко употребляется отдельно от названия места. Например, Лу - Хранитель Берега, а не просто Хранитель. Он не сможет хранить никакое другое место.
Пускать или не пускать людей на/через свою территорию - в конечном счете личный выбор Хранителя. Рекомендуется пускать, это считается хорошим тоном. А ещё - так интереснее жить! Ведь Хранитель редко покидает своё место, а впечатлений хочется.
У доброго Хранителя всегда кто-нибудь да гостит, от одной до 50 рож за раз))))) за рюмочкой чая звучат песни и рассказы о дальних плоскостях, встречаются старые друзья, знакомятся новые, ученики находят себе наставников, обсуждаются и разруливаются прежние ссоры...
Но если Хранитель не любит посиделок и гонит путников поганой метлой, он в своём праве. Умные люди не будут с ним ругаться или - тем паче - драться, а поищут другого пристанища.
Закрыть свою территорию от посторонних - законом не запрещено.
Хотя Крылатые легко проходят сквозь поставленные Хранителями ограждения и глушат их тревожные сигналы, если им для дела так нужно. Перед законом все равны. А авторы и исполнители законов, естественно, равнее других.

Карусельники - отдельная тема.
Так неофициально (но повсеместно) называются те, кто сумел создать и/или подчинить себе некое живое место с дурными намерениями/противозаконными целями.
Официальное (но менее популярное) их название звучит довольно смешно: "дурные Хранители".
Также в сленг Мира Снов вошло словечко "люденсы", искаж. лат. ludens (играющий).
Самое популярное название данных типов - "карусельники" - закрепилось за ними благодаря первому официально обнаруженному Крылатыми дурному Хранителю по имени Сигисбер Размалёванный. Этот маньяк создал гигантскую карусель, привлекающую внимание детишек - и устроил себе логово внутри. Число его жертв до сих пор точно не установлено, официально их 27, по числу найденных у Сигисбера игрушек-талисманов. Сигисбер был захвачен, подвергнут допросу, подписал признание в 187 убийствах (но не раскаялся), был осужден Судом Крылатых и казнен Последней Карой (полное уничтожение личности). Однако вскоре выяснилось, что жажда посмертной славы заставила этого комедианта взять на себя 94 чужих преступления, совершенных его многочисленными коллегами*. Именно тогда вместо прозвища Карусельника в единственном числе появилось понятие "карусельники" во множественном.
Хотя другие дурные Хранители могли не иметь никакого отношения ни к каруселям, ни к убийствам. (Например, они могли удерживать на своей плоскости пленников/пленниц, ставить на них опыты или загонять случайных путников в бесконечные лабиринты - это тоже противозаконно).
*Ещё 16 пропавших детей из так называемого "списка Сигисбера" впоследствии, в разное время, объявились на разных плоскостях живыми и здоровыми; на плоскости с каруселью они никогда не бывали. Однако остается 77 исчезнувших, из которых 27 определенно погибли от руки Размалёванного, а о 50 до сих пор не известно ничего.
Карусельником может стать:
Творец, который создал место, но не сумел добиться его доверия и подчинил его силой,
Хранитель, который в результате личных конфликтов и потрясений gone bad,
Хранитель, которого подчинило себе место (и такое возможно - сильное слияние с местом либо дарит тебе дополнительные способности, либо доводит до безумия, либо сперва способности, потом расплата),
убийца, который прикончил Хранителя и оказался достаточно силён и умён, чтобы поглотить его силы и захватить его место.

@темы: Мир Снов

---

Зарисовка о Тэдди в Мире Вещей

Смысл этой зарисовки - определить для себя, что делали брат с сестрой Зефирисы до того, как попасть в Мир Снов.
Теперь ясно, кто научил Тэдди бродить по Миру Снов.
И почему его сестра оказалась там же.
Может быть, эта зарисовка в основной текст не войдёт, но, тем не менее, она объясняет один из последующих конфликтов между героями.

СПОЙЛЕР

Тэдди мог прощать сестре побои и прочий абьюз. Но когда выяснится, что Пенни спланировала убийство Мэй... участвовала в нем вместе с отцом... а в итоге Пен выкрутилась, подставив и отправив на виселицу невиновного парня... В общем, тэддин ресурс братского доверия будет исчерпан раз навсегда.
Момент, когда Тэдди высказывает желание стать привидением, возник случайно. Но понравился.


Тэдди пришел в Мир Снов, потому что ему было одиноко.

О матери у мальчика осталось два воспоминания.
Первое: мать любила мертвых больше, чем живых.
Первый её ребенок, Пенни, выжила и оказалась крепким, сильным, не по годам разумным созданием, поэтому мать не обращала на девочку особенного внимания. А вот за четверых своих умерших малюток молилась каждый день, и часто приносила последнего, Тэдди, с собой на кладбище, чтобы он «повидался со старшими братиками и сестричками». Их всех для удобства хоронили в одной могиле, подкладывая один маленький гробик к другому; предполагалось, что через пару лет и Тэдди положат там же.
Второе: мать видела ангелов.
У Тэдди так не получалось. Тэд мог играть, будто видит на потолке крылатых детей в белых ночных рубашках. Но в его душе вместе с восторженным Тэдди-мечтателем жил Тэдди-скептик, который видел на потолке трещины, пятна сырости и одинокого паучка.
О райских садах мать рассказывала не страшно, утешительно; всей душой стремилась туда, надеясь так и войти в рай со своим обожаемым крошкой-Тэдди на руках.
Однако – не сбылось.
Во время мучительной ссоры с мужем Айрин – или, по-домашнему, Ирена – заявила, что умирает «из одной только ненависти к тебе, мучитель, червь кольчатый, дьявол». Муж ей не поверил, однако доктора позвал – заодно и спросить у старика поделикатнее, не сошла ли, по его мнению, миссис Зефирис с ума. Доктор сказал, что о женском душевном здоровье судить не берется, ибо в наше время истерики в моде, но – миссис Зефирис истощена, испытывает отвращение к еде, а ей нужно хорошо питаться, двигаться, ей нужны воздух и свет, её следует отвезти к морю. Муж не отвез, а отправил жену в Брайтон; оттуда Ирена и привезла туберкулез.
Пока мать боролась с чахоткой, вернее, сама помогала чахотке сводить её в могилу, Тэд целый год жил у няни Хенлон. Отец разлучил его с матерью. У няни было спокойно – ни могилок, ни истерик, ни ангелов. Сестра навещала его дважды в неделю, отец – никогда. Тэдди спокойно играл в няниной «большой комнате» целыми днями – в основном рисовал, если каракули трех-четырехлетнего малыша можно назвать рисунками. Но едва увидев сестру, Тэдди орал, цеплялся за сестрины руки и просился к маме. Пенни отвечала: «Мама болеет. Ты сейчас там лишний». Сестра не хотела пугать брата, поэтому не рассказывала, насколько серьезно мать больна. Из-за уклончивых ответов сестры Тэдди решил, что он перед матерью провинился – в чем-то сложном, неочевидном, таком, что не принято называть вслух. Тэдди умолял сестру передать маме, что впредь будет хорошим, всегда-всегда.
Наконец, отцу и Пенни пришла пора облачиться в траур.
И траур пришелся обоим к лицу.
Тэдди такими их и запомнил на всю жизнь, когда они пришли за ним.
Сразу после похорон.
Позже, наблюдая изменения в чертах отца и сестры, он сравнивал их с тем самым воспоминанием детства.
Смуглый господин средних лет – тяжеловесная грация сытого тигра, черные глаза с поволокой, а рот капризный, странный для такого сильного мужчины рот, который в будущем вызовет у Тэдди совершенно книжную ассоциацию: Каракалла.
За широкой спиной отца – девочка в трауре, угловатая, но без подростковой неуклюжести: гибкая, точно рапира. Темно-карие глаза. Точеные ноздри. Темная коса пригревшейся змеей лежит на черной сарже траурного платья.
С этими двумя Тэдди навсегда покинул няню Хенлон.
И вернулся в почти забытый дом, по названию – родной, по сути – чуждый.
В комнате Пенни, где поселили и Тэда, дети спали вдвоем на широкой кровати. По комнате гуляли сквозняки, в углах скреблись и попискивали мыши.
Бывшая комната матери, откуда вынесли все её вещи, оставалась пустой, а комнаты живых казались тесными из-за бестолково расставленных сундуков и коробов, шелковых ширм, полок с безделушками. Но если задаться вопросом, кому всё это принадлежит, кто всё это купил, ответа не найдется. Отец время от времени пинал громоздкую мебель, но не собирался ничего менять. Мать жаловалась, что вещи угнетают и душат ее, но тоже не хотела ничего менять – до самой смерти. Пенни почтительно стирала пыль с каждой вещи, но не она их выбирала. Так кто же их выбрал?
Тэдди, с его-то складом ума, тут же пришло в голову, будто именно вещи изначально были хозяевами дома, и вещи решили завести себе людей, а не наоборот.
Сперва за домом присматривала миссис Гроувз, но потом уволилась. Не ужилась с Пенни. Научившись у миссис Гроувз вести хозяйство и превзойдя наставницу, Пенни решила, что двум хозяйкам на одной кухне не место.
Несмотря на юные годы, девочка давно вникала в хозяйственные дела, легко вычисляла в уме самые разные расходы и даже проценты, была чудовищно честна (никогда не брала из отцовской кассы даже мелочь на новую ленту), а ещё вполне могла измором выжить из дома взрослую женщину – взрослая-то взрослая, но не железная; железной Пенни считала себя.
Выше Пенни в доме стоял только отец. Отец был её идолом, богом, она зорко следила, чтобы в его отсутствие строго исполнялись любые его распоряжения, и не плакала, если он позволял себе её ударить. Наоборот, она гордилась – точно солдат, которого «любя поучил по уху» именитый генерал.
При этом ни один взрослый, кроме отца, не мог добиться от Пенни ни повиновения, ни простого уважения. Девочка смотрела не только на слуг, но и на соседей и гостей, как на людей второго сорта. Разумеется, те, кого уважал отец, были неприкосновенны – на них распространялось его величие. Всем прочим Пенни приклеила прозвища, которые отражали их душевные слабости или телесные изъяны, и за спиной называла кого – «Хлюпалка», за слезливость, кого – «мистер Тухлер», за странный запах.
Милый седенький доктор, наблюдавший Пен с младенчества, получил кличку «Дед Бябябя» за легкое заикание, поскольку однажды смешно споткнулся на слове «обязанности». Девочка не задумывалась о том, что старик всегда был добр к ней. Она не радовалась, когда он приносил ей конфеты. Не потянулась к нему, когда он погладил ее по голове после смерти матери. Девочка видела в докторе смешного старикашку, который всю её жизнь заискивал перед ней – непонятно, почему. Может, потому, что она – дочь своего отца?
До появления Тэда детство Пенни делилось на четыре одинаковых этапа: у матери рождался ещё один ребенок, требовал заботы, болел и умирал. Пенни думала, что так и полагается, и ей было сложно привыкнуть к Тэдди, который родился и потребовал заботы, но почему-то в свой черёд не умер. Она не знала, что с ним делать. Честно пыталась его полюбить, хотя очень скоро обнаружила. что любить его не за что - весь в мать. По крайней мере, она пыталась ему сочувствовать. Заботилась о нем. Кормила его. Учила его молиться перед сном.
Впрочем, Пенни была монотеисткой. В сердце своём она признавала лишь одного бога.
В первый же вечер Пенни объяснила младшему братику:
«Не вздумай кричать и плакать, если ушибешься. Отец не выносит криков».
«А смеяться можно?»
«Срок траура ещё не прошёл».
Срок траура, однако, существовал только для детей и слуг. Отец, в собственном доме единовластный хозяин, мог делать что угодно, и никто не посмел бы его упрекнуть за непоследовательность. Дела он вел без перерыва на траур; через десять дней после похорон позволил себе участвовать в застолье с дальней роднёй. Впрочем, застолье это было тоже не столько родственным, сколько деловым. Мать покойной жены, будучи вдовой не бедной и в своем роде влиятельной, договорилась с бывшим зятем и дальше вести дела вместе, и посетовала, что у неё нет больше незамужних дочерей, дабы скрепить союз двух семей ещё одной свадьбой – вот разве что Пенни годится в жены её сыну. «Пенелопа, может, и годится, да не твоему повесе – уж прости, госпожа Экатерини, за такие прямые слова. Вот ты вдова, сама бы и пошла за меня». «А, не смейся, зятёк, мне за тебя идти невозможно – грех. Бери племянницу, она сиротка, воспитана в строгости, не то что нынешние». «Помню твою сиротку – ровесница моей Пенни». «Пенни – пятнадцать, нашей Мэй – девятнадцатый год, какая же она ровесница? Ты её подкорми, чтоб на женщину стала похожа. Пусть она тебе родит двоих-троих. Главное, Мэй живучая, не то что бедняжка Ирена. Ту я забаловала, она и вздумала болеть. От недовольства. А Мэй ест, что дадут, одевается, во что скажут, делает, что велят, потому и здорова». «Лишь бы это сокровище в новом доме не начало баловать». «Поставишь себя с нею хозяином, не дашь слабину – и не начнет. Хочешь на неё поглядеть?» «Нет. Я её помню. А что ты даёшь за ней?» Торговались неспешно, обстоятельно, больше часа; наконец ударили по рукам и стали обсуждать брачный договор. Вскоре Мэй засадили за шитьё приданого.
Свадьбу сыграли скромную, из-за недавнего траура; обошлись без греческого традиционного танца невесты и бросания платка в толпу неженатых парней. Среди гостей на свадьбе – по сути четырёх эмигрантских семей вкупе с дальней роднёй – оказалось всего трое молодых людей, которых уж никак невозможно было обойти приглашением; юноши в присутствии своих отцов и матерей так сильно стеснялись, что не смели и глаз поднять на Мэй, и платка всё равно никто бы не ловил. Подружкой невесты выбрали чью-то юную родственницу, которую Мэй едва знала. Своих друзей и подруг у неё не было.
Мужа она боялась со дня свадьбы, вернее, с ночи; увидев наутро её заплаканное, застывшее личико, он понял, что жена так и не спала всю ночь, и сам почувствовал, что приучать её к новой жизни следует осторожно и постепенно.
Для начала он поручил Пенни показать Мэй, как делаются дела в этом доме. Пенни поняла поручение по-своему: будто отец на время одалживает ей Мэй. Девочка тут же принялась руководить молодой мачехой, водила её по дому и с энтузиазмом рассказывала ей, как они теперь будут жить здесь вчетвером и что станут делать, вплоть до старости.
Если Мэй и чувствовала, что ребёнок мужа не должен ею командовать, то не представляла себе, как это можно остановить.
Женская дружба и женская вражда были для неё точно книга, полная иероглифов; возможно, Мэй держала её вверх ногами. Когда говорили другие женщины, Мэй молчала. Иногда они говорили о ней в её присутствии, точно она стол или стул. Отпускали замечания. Её никто не учил сражаться на этом поле – ей запретили сражаться на каком бы то ни было поле.
Само собой, стать хозяйкой в доме она не могла: Пенни заявила, что ни один торговец в округе не упустит возможности обвесить или обсчитать такую добрую и наивную молодую особу. Деньги на хозяйство так и остались в руках Пен, ключи от комнат и кладовых – тоже.
Мэй следовало радоваться, что она попала в хорошую семью, где сможет целыми днями сидеть на диване и вязать детское приданое – на будущее, словом, как в масле сыр кататься, и даже сахару в кофе класть без счёта, не то что в других домах, где лишним куском попрекают.
Пенни узнала, что у Мэй нет подруг, прониклась жалостью к этой хорошенькой и кроткой куколке, порывисто обняла её, подарила ей свой шерстяной платок, всего два раза надетый, и решительно объявила себя её первой и единственной подругой.
А Мэй почувствовала куда большую симпатию к тихоне-Тэдди.
– У тебя волосы красивые, – безыскусно заявил Тэд, когда, наконец, решился с нею заговорить. – Как яичная лапша.
– А у тебя красивое имя, – нашлась Мэй. – Теодор – «дар божий».
– А тебя зовут Мэй, как май?
– Именно так. По-гречески – Майя. Хэро поли!
– Хэро что?
– Я сказала «приятно познакомиться». Извини. – Мэй всегда чувствовала неловкость, если что-то делала лучше других. – Хочешь, я тебя поучу языку?
– Хочу. Только я не очень умный. Можно, я тебе тоже скажу «хэро поли»?
– Можно. Я буду рада.
– А ты не бросаешь камнями в кошек?
– Я люблю кошек.
– Хорошо, – ответил Тэдди с видом человека, который составил мнение о Мэй, а точнее – попросту, без условий и требований, впустил её в свою душу.
Мэй сказала:
– Я слышала, святой Теодор помогает находить потерянные вещи. Если его попросить.
– Он уже умер?
– Да, в третьем веке.
– Значит, он – привидение.
– Не думаю. Вряд ли можно стать сразу и святым, и привидением. Надо выбрать что-то одно.
– Тогда я хочу быть привидением, – решил Тэдди. – Раз святой Теодор уже есть.
Пенни запоздало поняла, что Мэй отжала у неё авторитет старшей сестры. Тэд безропотно ел суп, если Мэй ела, и чистил зубы без капризов, потому что Мэй подавала ему пример.
Тэд был в восторге от каждой придумки Мэй, от её песен, от её картавости, от её волос цвета лесного ореха – каждый волос точно тугая пружинка, а все вместе – смешное упругое облако.
Мэй пела маленькому Тэдди песни и рассказывала сказки.
Мэй читала и сказки, и дамские романы, которые – все равно что сказки; её душа только тем и была жива. Всё прочитанное она пересказывала Тэдди, стыдливо опуская страстные поцелуи (у Тэдди осталось впечатление, будто персонажи просто дружили) и как можно быстрее проскакивая сцены кровавых убийств. Рассказы о привидениях и вампирах, повести о разлученных близнецах и отравленных графинях были Тэдди не по возрасту, но он любил их, отнюдь не всё понимая.
Наконец, Мэй открыла ему самую большую свою тайну – о Мире Снов. В детстве ей было так одиноко, что она научилась во сне уходить в другое место. Только не часто – ведь там, хоть и красиво, всё-таки очень опасно.
С Мэй Тэдди провел почти три счастливых года – целую жизнь.
Всё закончилось в одночасье; сперва Мэй исчезла, и о ней было запрещено говорить, потом подробности всё-таки просочились и в детскую.
Оказывается, Мэй была дурной женщиной. Она предала их семью, ела их хлеб и втайне потешалась над их доверием, пила отвары, чтобы не зачать, и прелюбодействовала. Тэдди не знал, что это значит. Пенни сквозь зубы выдавила: у Мэй, у этой змеи-притворщицы, оказывается, был любовник. Он поссорился с ней, соседка это слышала. И убил её. А на суде врал, будто спорил с Мэй только потому, что любил, а она не решалась бежать с ним. Бежать! Мужняя жена! Её мертвое тело нашли у него в доме, в сундуке; на его трости были следы крови. Он кричал, что не убивал. Что не поднял бы руку на любимое существо. Что убийство совершил не иначе как сам сатана, ибо ни один мужчина, будь он последний разбойник и каторжник, не решился бы забить насмерть Мэй Зефирис, такую тихую, такую чистую. Да уж, чиста, нечего сказать… На самом деле он не помнил, как убивал, потому что в ту ночь был сильно пьян. Он был дурной человек, не единожды судимый за драки и дебоши; многие показали, что кулаки и та самая трость были его излюбленными доводами в спорах. Его повесили. Так кончают пьяницы, клятвопреступники и прелюбодеи. А с ними и лживые развратницы. Эти двое друг друга стоили, так и отправились в ад – наверняка в соседние котлы.
«Это неправда», заявил Тэд. «Я лучше знаю. Мэй не умерла. Мэй превратилась в бабочку и улетела на свободу».
Он остался один.
Отец и Пенни тоже остались одни.
Пенни, освободившись от соперничества с Мэй, полюбила брата мучительной любовью – мучительной для обоих, полной жалости и горькой неловкой нежности, робких попыток «всё наладить» и взрывов гнева. Тэдди старался помогать по дому, но либо работал недостаточно, либо делал не совсем то, что велено, а иногда и вовсе умудрялся спалить кухонную тряпку или раскалить докрасна чайник. Пенни к вечеру уставала, но жертвовала получасом сна, читая братику вслух. Книжонка «Дети в саду господнем», слащавая и слезливая, была девочке противна. Она читала ради Тэдди, не подозревая, с каким трудом ребенок терпит эту чушь. А потом взбивала Тэду подушку, не зная, что он любит спать на плоской. Наутро Пенни готовила лепешки с дзадзики: она решила, что нормальный греческий мальчик должен их любить. Тэд благоразумно умалчивал, что мечтает об английском завтраке: яичнице, гренках и жареном беконе. И Тэд, и Пенни хотели мира в доме. Но получалось не всегда. Провинившись, Тэдди убегал и прятался под кроватью в пустой – бывшей маминой – комнате. «Вылезай, гадёныш, хуже будет!» Тэд знал, что будет хуже, потому и не вылезал. В конце концов сестра вычислила его убежище, выволокла его оттуда за ногу и показала, почём фунт лиха. С тех пор Тэд запирался в туалете. Самое удобное укрытие, сиди хоть до вечера.
Если бы Пенни верила в сглаз, она бы подумала, что кто-то сглазил их маленькую семью. Может быть, она решила бы, что их сглазила Мэй.
Отец делал вид, будто Мэй никогда не существовало. Он преждевременно дряхлел, его дочь взрослела. Её походка становилась такой же тигриной, как у отца в молодости. Он уже не говорил о женитьбе, она ещё не думала о замужестве. Он больше не доверял женщинам. Она же высмеивала соседских парней, которым «мамочки до сих пор сопли вытирают». Пенни клялась, что в будущем выйдет замуж только за необыкновенного мужчину, пусть опасного, пусть жестокого, но такого, который в целом свете ничего не боится. Тэдди про себя задавался вопросом, боится ли этот воображаемый жених, например, совать руку в мясорубку. И если нет, то остались ли у него хоть какие-то конечности.

Пенни пришла в Мир Снов, чтобы спасти брата.
Когда Тэдди в первый раз попал в Мир Снов после смерти Мэй, его чуть не съело чудовище.
Пенни разбудила вопящего братика, а он судорожно вцепился в ее руку: «Не бросай меня, не бросай, не давай мне спать, оно ТАМ ждёт… Только засну, оно меня убьёт»…
Пен велела ему ложиться и не глупить.
Но ребенок снова и снова рассказывал про удивительную долину и сияющие снежные горы вдали, про лес – и про чудовище. И про то, что ему теперь нельзя спать – «всю-всю жизнь».
В конце концов Пенни начала ему верить.
Она сказала: «Возьми меня за руку и отведи туда».
Ей и на секунду не пришло в голову, что она, безоружная, не справится с чудовищем. Или что ее, без навыков сноходчества и без якоря, может случайно забросить в какую-то другую часть Мира Снов. Или что она окажется в числе невосприимчивых людей, совершенно неспособных туда попасть. Еще не получив боевое прозвище Железная, она была Железной Пенни.
Не допускала мысль о поражении.
Зато другая мысль, которая пришла ей в голову, была настолько безумна, что оказалась вполне здравой.
Она перенеслась не на поляну перед чудовищем, нет. И не в лесок позади него, чтобы атаковать его с тыла. Она предпочла оказаться прямо на морде чудовища.
Обеими руками выдавила монстру глаза и втиснула склизкие от крови руки так глубоко в глазницы, как только смогла.
Ее спасло то, что она еще не научилась прыгать с большой высоты. Окажись Пенни на земле, чудовище, вероятно, затоптало бы ее. Пенни не могла спуститься, поэтому крепко держалась за морду чудовища, пока оно ревело и мотало головой.
Пенни даже не была ранена. Отделалась ушибами и ссадинами.
А потом у Тэдди появился новый сюжет для ночных кошмаров: Пен вручила мальчику влажный серо-красный студень.
«Смотри, кусок мозгов. Интересно, за тушу этой твари что-нибудь дадут?»..

@темы: творчество мое, Мир Снов