Решил написать зарисовку, потому что глыбища моих историй требует дробления хоть по камушку в день.
Зарисовка - просто набросок "из скетчбука", но почему бы нет.
Песенки и осколки
- Почему народ поет "шуба дуба, шуба дуба-па-па"? - спросил Тэд. - Гилли, а ты видел когда-нибудь дуб в шубе?
- Разве что в снегу. На шубу похоже.
- А я видел волосатое дерево.
- Это где?
- У нашего прежнего штаба. Где летом пруд обмелел. Деревья все в засохших водорослях, правда - будто внутри человеческие головы, и волосы из-под коры лезут.
- Ага, ага, тебе тоже - приятного аппетита!
Гил вгрызся в огромный бутерброд, который сам себе только что соорудил. Аппетит он не потерял. Страшные истории в исполнении Тэда на самом деле ему нравились.
Тэд варил кофе.
Он, как обычно, встал до рассвета, вычистил золу из печи, протер от сажи решетку, принес дрова из сарая и заново растопил печь - адский труд для слабосильного мальчишки без дара.
Тощий кареглазый очкарик Тэдди считался бездельником и самым бесполезным человеком в банде Железной Пенни.
Он здорово облегчал соратникам жизнь, просто в банде не было принято - такое ценить.
Стирка, уборка и прочая недостойная бойца работа по умолчанию доставалась "мелкому огрызку".
В других отрядах бойцы поручали её ученикам, но Тэд не был ничьим учеником. Он не мог усвоить ни одно умение сноходца.
Тэд, брат самой Железной Пенни, оказался примером того, как читать дальше природа отдыхает на младших братьях. Мальчик отличался поразительной неспособностью даже поймать мяч, не говоря уж о том, чтобы поднять меч. Осознав, что как боец он опасен только для себя самого, Тэдди не потерял надежды стать "хоть кем-то" и с этой целью изучал историю Мира Снов и иные науки, помимо боевых. По книгам. В свободное время. Которого почти не было.
Тэд считался в банде дурачком.
Не жаловался. И не бунтовал открыто. Всего лишь копался по два часа, переспрашивал очевидное, понемногу входил в роль простака. С удивлением обнаружил, что чем глупее он себя ведёт, тем меньше на него обращают внимание и, значит, тем меньше его бьют.
Забивают только тот гвоздь, который торчит. А бессловесный Тэдди, в отличие от говорящего и думающего Тэдди, соответствует ожиданиям.
Если он пытался высказывать свои подлинные мысли прилюдно и даже дать сестре совет... впрочем, он больше не пытался. Слишком свежа была память о том, как алели на полу брызги крови, и невесть отчего побледневший Дэн Неулыба молча перевязывал ему голову и поил противным вяжущим снадобьем, а красный от гнева Гил, рискуя своей карьерой в банде, если не жизнью, рычал на Пенни: "Какого хрена, босс?! вы забыли, что ли - бездарники от такого удара коньки отбрасывают!!!" - а потом подставлял тазик, потому что Тэда сильно рвало.
Гил Озверелая Жуть был полуирландец, полудатчанин. От ирландских предков он унаследовал импульсивность, азарт, любовь к выпивке и желание украсть коня, а от датских - серо-голубые глаза, буйные светлые вихры, внушающий уважение рост, тоску по морю и желание угнать корабль. С обеих сторон в гиловской генеалогии прослеживалось нечто криминальное.
В его диковатой грубой душе оставалось место для близкого существа - соратника, брата или ребенка - и место это безо всяких усилий занял Тэд, подходящий под все три определения.
- ...Тебя тогда ещё с нами не было. Странно, да? Что я в банде дольше тебя. Держи кофе, осторожно, горяченький... Улыбашка говорит - такие, как я, в уважающей себя банде не заживаются. Говорит, если б у меня была совесть, я бы перестал маячить тут, портить вид. А я всё живу. Может, потому, что я хренов трус. Ты же знаешь, Пенни хочет, чтоб я был смелым. У нас уже троих смелых убили за год...
Слушая вполуха болтовню приятеля, Гил сел за стол и с удовольствием отхлебнул горячий кофе. Подумал и щедро долил в кофе кой-чего из фляжки. До самых краев.
Зимой в штаб-квартире вечно холодно. Хоть изнутри погреться.
Гил поглядел в окно.
Рассвело уже.
Пора бы и Дэну вернуться.
Если он вообще вернётся.
Тэдди тем временем оттирал золой и песком вчерашнюю посуду и пел чистым звонким мальчишеским голоском:
- Анальное, анальное отверстие кита побольше, чем анальное отверстие крота... и больше, чем анальное отверстие быка... хотя колечко у быка растянуто слегка...
Гил, стоило ему вслушаться, подавился кофе и раскашлялся на всю кухню.
- Гилли, тебе невкусно? - встревожился Тэд.
Вообще-то готовил он хорошо, но если сильно задумывался о своём, о тэдовском, мог бухнуть соль вместо сахара.
- Кххххо... кофе вкусный! - Ирландец вытер рот рукавом. - Спаси тебя Бог, братиш, где ж ты подцепил этого кита-крота?
- Не помню... может, на ярмарке...
- А смысл понимаешь?
Тэдди дёрнул плечом, будто сгоняя бабочку. На самом деле на плече у него сидел только солнечный зайчик.
- Какой там смысл? Ведь не про политику. В другом куплете - кто на ком любит кататься верхом. Мотивчик я на слух могу подобрать, пом-пом-пати, пом-пом-пата, сейчас такое - самый шик. А что?
- Да так... при сестре лучше не пой.
Вспомнив о старшей сестре, Тэдди весь подобрался, точно стоящий столбиком сурикат. Втянул несуществующее пузо. Улыбаться перестал.
- Всё настолько плохо?
- Настолько, настолько.
Тэд задумался.
- А почему колечко растянуто?
- Братиш, ты сто пудов не хочешь это знать.
- Спросил, значит, хочу.
- Ну ладно. Если всякой твари по паре не хватает, животинки спасаются, чем могут, и...
- Гиллис, избавьте меня от ваших интерпретаций местного фольклора.
Приятели едва не подскочили на месте.
Даже Гил, опытный воин, не заметил, когда на кухне появилось третье действующее лицо.
И как давно оно слушает чужие разговоры - занятие, для всех непростительное, но для штатного шпиона вполне привычное.
Темноволосый, чернобровый Дэн Неулыба при желании мог бы предстать изысканно-красивым юношей из хорошей семьи. Но такое желание не появлялось у него давно. Сейчас он выглядел так, словно его морили голодом и били плетьми, после чего хрястнули по голове увесистым томом Байрона и вышвырнули в продуваемый всеми ветрами и бесконечно несвободный мир. Большие темные круги под большими темными глазами делали Дэна похожим на призрак панды. Казалось, он высматривает чистое и спокойное местечко, куда бы рухнуть и где бы поспать - до Страшного суда.
- Ой, Дэн, доброе утро! - просиял Тэдди.
Шпион вяло ухмыльнулся.
- Сан-Теодор, в твоих устах утверждение, будто утро - доброе, звучит как откровенная и наглая ложь.
- Кофе будешь?
- В Мире Снов нет кофе. Есть смесь из трав и земляных орехов. Говорить о таком напитке в среднем роде - не ошибка: оно и есть - оно.
- Бутерброд сделать?
- Кашу разогрею. - Дэн Неулыба принес из погреба кастрюлю с остатками вчерашней каши.
Тэдди суетился вокруг.
- Эй! Давай я что-то другое приготовлю. Каша ледяная. А внизу подгорелая. И слиплась комом.
- Вижу.
- Это мой завтрак.
- Не удивлён.
Дэн не обнаруживал никакого желания вернуть кашу владельцу.
- Дэнни, тебя попросили не жрать чужую еду, - с лёгким оттенком угрозы в голосе вмешался Гил. - По-хорошему попросили, заметь.
- Бродячий пёс и помоечный котенок зарятся на объедки, - пробормотал Дэн.
Он достал из поясной сумки и сунул в руки Тэду пухлый бумажный пакет.
Тэд развернул бумагу и заверещал:
- Ииии, топорыба! Смотри, Гилли, сушеные топорыбьи спинки! Дэн, где ты их взял?! Это всё нам? Гилли, попробуй, попробуй!
В этом весь Тэд: когда угощают его, Тэдди первым делом пытается угостить друга.
- Правда, потрясные? - Тэд достал из кухонного шкафа баночку соуса и капнул на ломтик рыбы. - Я сразу штук сто мог бы съесть.
- Будешь на воду гавкать. - Гил съел всего один ломтик, чтобы ребенка не обделять.
И впрямь, вкусно.
А Дэн от такого объедения отказался - в пользу ребят, которых откровенно презирает. Шпион всегда был со странностями. Может, профессия способствует...
- Гавкать на воду?
- Так говорится, братиш. Значит - сушнячок накроет.
- Я скоро выучу все твои ирландские выражения.
- И тебя ни в один приличный дом не пустят.
- А что мне там делать? Скукота. Раз там друзей не будет. - Тэд окликнул Дэна Неулыбу: - Дэнни, чего ты? Садись с нами.
Тот не выказывал желания подсесть к соратникам. Пытался улучшить с помощью соуса свою ужасную кашу. На Тэда и глаз не поднял.
- Не лезь к нему, - сказал Гил. - Не любит он мокрое. Я уже заметил. Когда его теребишь, ему только хуже.
- А причем тут мок... - начал Тэдди.
- Дай парню поесть спокойно.
Дэн ковырял ложкой белую клейковатую массу. Время от времени вспоминал, что её положено загружать в рот, а не только перемешивать с соусом. Тэдди с тревогой приглядывался к нему и не понимал, чего шпион хочет больше - спокойно поесть или спокойно подохнуть.
- По-моему, его мутит, - прошептал Тэдди. - Может, ему лечь надо?
- Он целитель, Тэд. Ему лучше знать.
- Он сапожник без сапог...
Дэн поднял на ребят тяжелый взгляд.
- Можете говорить вслух. Я отсюда слышу каждое слово, и ваше сопение, и даже биение ваших сердец, а от ваших жалких попыток шептаться меня коробит.
- Ладно, Дэнни, - примирительно сказал Тэд. - Я просто подумал - вдруг ты простыл, а сам этого не чувствуешь. Так ведь бывает - других видишь, а себя - нет.
- Ну-ка, поразвивай мысль. Мне любопытно.
Гил взглядом и мимикой показал Тэду: "будь осторожен, по-моему, он издевается".
Но Тэд и бровью не повел.
- Себя видишь хуже всего. Мне кажется, я, ты, ну, любой человек толком не знает про себя, кто он такой и что ему нужно. И когда тебе плохо - непонятно, отчего. А самое забавное - другие не могут подсказать правильно, ещё больше запутают. Хотел бы я знать, как себя увидеть по-настоящему. Только наверняка это грустно, да? Есть такие старинные стихи: "Я красой не блистал никогда, я не роза - скорей лебеда, мне оно не обидно, мне себя ведь не видно, а для встречных так, право, беда"...
Гил вздрогнул: Дэн Неулыба засмеялся.
Ребята впервые слышали его смех. Честное слово, лучше б не слышали.
- Написано как будто обо мне, - отсмеявшись, заметил Дэн.
- Почему? Ты же красивый.
- Об этом ты точно не можешь судить. Ты ничего обо мне не понимаешь.
- Не понимаю, - спокойно согласился Тэд. - Чай будешь?
На миг в темных глазах шпиона отразилась новая мысль: вероятно, он вдруг осознал, что и вправду хочет чаю.
- Я сам себе заварю. Сиди. Ты не знаешь, какой я люблю.
- Вообще-то знаю. Ну ладно.
Дэн заварил себе "Костёр в ночи над обрывом" - свой любимый чай, изысканно-горьковатый, с лёгким привкусом дыма.
Медленно смакуешь маленькие глотки, будто пьёшь августовскую ночь.
В этом чае Дэну нравилось и то, что он не ослаблял действие обезболивающих зелий, которыми Дэн обильно заправился ещё до рассвета, чтобы держаться на ногах.
Плечо онемело, боль вернётся не раньше, чем через час.
В голове - ощущение тьмы, огромности пространства, пустоты, будто... в темной комнате без окон.
Не надо об этом.
- Можно и мне попробовать?
- Он горький.
Но Дэн всё-таки протянул Тэдди чашку.
- Ты же не поверишь, пока не попробуешь, так?
- Так. - Тэд отпил глоток, вернул кружку Дэну. - Необычно, ага.
- Мне тоже дайте, раз такая пьянка, - подал голос Гил. - Интересно, какой змеиной водичкой ты травишься по утрам.
- Налей и пей, - огрызнулся Дэн. - Или я всю банду должен поить из своей кружки?
- А почему ты сахар не добавишь? - полюбопытствовал Тэдди.
- Сахар? В чай?
- Ну да.
- Это издевательство над чаем.
- Ещё скажи, что сахар - белый яд.
- Всё на свете - яд или лекарство. Зависит от дозировки.
- Ну тогда сколько нужно горя, чтобы оно стало лекарством?
- Дело не в том, сколько, Сан-Теодор. Дело в том, есть ли исход.
- Ты про смерть?
- Нет. Смерть - точно не исход. Исход - это... когда в мире есть что-то ещё. Кроме темноты. Когда есть что-то... за пределами темной комнаты.
Гил с удивлением смотрел на соратников.
Они будто забыли о его существовании.
- Философские беседы с утреца? А мне как раз - сладенького захотелось.
Улыбашка зашёл на кухню, пошарил в кухонном шкафу, с видимой беспечностью напевая "Зов охотника":
- Забудь все страхи... и все желанья... в своей погоне за белой ланью...
При звуках этой песни, вполне обычной и хорошо известной на этой плоскости Мира Снов, Дэн Неулыба едва заметно вздрогнул.
- Любви не помни, стыда не ведай, во тьму лесную за ланью следуй... Тэд, мелкий выползок, ты что, сожрал мои цукаты?
- Я их не трогал, - Тэд, казалось, не услышал оскорбления.
- Тогда почему я их не нахожу?
- Не знаю.
- Передо мной-то не прикидывайся тупым, я тебя насквозь вижу.
Гил встал из-за стола.
- Я всё время был здесь, Улыбашка. Не трогал он твои цукаты. Побьемся об заклад, что ли?
Улыбашка отступил на шаг. Будто в шутку изобразил пальцами волчью пасть.
- Цак, цак.... Не вечно тебе прятаться за сестрой или за Гилом, малыш Тэдди. Хотел бы я посмотреть, чего стоишь ты сам. Когда придет серенький волчок...
Улыбашка покинул кухню лёгкой, словно танцующей походкой. Весёлый мальчик, прямо-таки душа компании.
Гил хмыкнул:
- Братиш, я один думаю, что "придет серенький волчок" - это про Рагнарёк? В нашей банде, по ходу, чаще приходит беленький песец - и хватает сам знаешь за что.
Дэн одним глотком допил чай - желчно-горький, невкусный и ненужный. Безо всякого желания выскреб из миски последнюю ложку каши.
- Давай посуду, я помою.
- Я сам.
- Да мне не тру...
Дэн оскалился, точно хорек. Да оставит этот мальчишка его в покое или нет?!
Выхватив у Тэда кружку, Дэн пошатнулся, задел плечом кухонный шкафчик, зашипел и выронил кружку.
Рефлекторно попытался поймать её здоровой рукой - но схватил лишь один осколок: задетая кончиками его пальцев, кружка летела вниз не прямо, а по дуге, раскололась не об пол, а об угол стола, и на пол падала уже как солидный роман - в трёх частях.
Дэн вопросительно посмотрел на собственную ладонь, сжимающую яично-белый осколок, алый по краям. "Почему я сделал такую глупость? Чёртовы рефлексы".
Но Гил не обратил внимание на кровь, капающую с пальцев Неулыбы. Он спросил о другой травме, незаметной со стороны, но более серьезной:
- Что с плечом, Дэн?
До Тэдди тоже дошло.
- Дэнни, прости! Надо показать рану...тьфу, я идиот, ты же и есть целитель, надо тебе помочь приготовить лекарство, да? И принести кору ясокорного дерева, чтоб заживало быстрее...
- Коры у меня полно. Не лезь под руки.
- Извини.
- Перестань извиняться. И хватит навязывать свою помощь.
- Но...
- Твоя услужливость бесит. Ты мне не нужен. У меня руки есть.
Тут Гил не удержался, фыркнул в кулак.
- Руки спасают, ага.
Тэдди глянул на приятеля недоуменно. Подобный юмор доходил до него через раз.
Дэн Неулыба собрал осколки в тряпицу, выкинул в мусорное ведро и вышел из кухни, тихо прикрыв за собой дверь.
Дэн никогда не хлопал дверями. Даже когда это подсказывала сама логика событий.
- Гилли, ты что-нибудь понял? Ты знаешь, чем я его обидел?
- Ничем. Я же говорил. Дэн сегодня злой. Не любит мокрое.
- А я думал...
- Ты думаешь, он просто с задания? Держи карман шире... Твоя сестра послала тандем против Инес Белой Лани.
- И?
- Сам видишь. Тандем вернулся. Инес на Барже.
- Ох-х...
- Все там будем.
- Значит, Пен заставила...
- Не заставила. Дэн Неулыба мог бы сказать боссу "нет". И получить жезлом в глазницу. Называется - свобода выбора. По-нашему. Если Железная Пенни велит принести ей чью-то голову, надо только спросить, в соли или в меду.
Острое личико Тэда закаменело.
- Неправильно это, Гилли.
- Правильно, неправильно - уж как есть.
Тэдди будто не услышал.
- Белая Лань... Она с нами разговаривала, будто мы ей ровня. Даже со мной. Дала мне карамельку. Она веселая была. Сражалась на нашей стороне. Обедала с нами.
- Ну да. Весёлая... Гостила у нас, а сама держала глаза открытыми и всё запоминала. Поставщика увела у нас из-под носа, груз перехватила, вообще отбитая, думала, можно вот так без мыла втиснуться на рынок, и Пен утрется...
- Ты не понял. - В голосе Тэда прорезалась непривычная твердость. - Если ты хлеб с человеком разделил, всё, его убивать нельзя. Такое правило.
- Правило? Из Библии, что ли?
- Откуда я знаю? Может, и до Библии оно было. Всегда.
- Так убивают же, - возразил Гил.
- Значит, неправы, раз убивают. И кто приказы такие отдаёт - неправ.
- Босс - неправа?
У Тэда задрожали губы. Но он сказал:
- Любой неправ.
И вытер с пола капли крови человека, которому оказались вдруг не нужны ни чай, ни помощь, ни любовь.
@темы: Дэн, Мир Снов, творчество мое, Гил, Тэдди