(Это очень старый стиш. Захотелось вспомнить, показать. Весна все-таки).

У городских ворот
Шумит, веселится народ.
– Элисон, Элисон, выйди к нам! –
Юный лютнист поет.
– Элисон, Элисон, выйди к нам!
Элисон, видишь – пришла весна,
Боярышник цветет!

Молодая жена ювелира, забыв шитье,
Открывает окно – и сердце болит от песен.
Снова кажется ей – эти песни зовут ее,
Мир за окнами так прекрасен, а дом так тесен.

Ни детей, ни подруг – только жмурится толстый кот,
Да грустит пичужка в прочной ивовой клетке.
И тоска не умрет. И так целый век пройдет.
И она постареет, совсем как ведьмы-соседки.

Стать бы ведьмой на час! У ведьм привольней житье.
Хоть в трубу, да из дома – Господь спаси и помилуй!
И прекрасная Элисон снова берет шитье,
Словно не помышляла о связи с нечистой силой.

И проворно иголка прыгает по полотну,
И крылатый мальчик вышит на фоне алом.
А супруг, что на день оставил ее одну?
Он вернется, увидит, поймет, что она вышивала…

«Вы клялись, что станете шить алтарный покров.
Об Амуре, супруга моя, вам думать негоже».
Так ей скажет муж. Он стар, хитер и суров.
А она молода, но сумеет быть хитрой тоже.

И она бросает алый платок из окна
На колени лютнисту. Откуда упал он? С неба!
Говорит себе Элисон:
– Вот и пришла весна…
И по телу ее разлита сладкая нега.

– На башне часы не замедлят ход,
Любовь, как и Смерть, никого не ждет!
Выпьем же чашу любви до дна,
Если она полна!
И все совершается в свой черед,
И в черную землю зерно падет…
Будет рожденье иль смерть зерна –
Это решит весна.
Элисон жаркий рот
Слаще медовых сот.
Элисон, Элисон, выйди к нам!
Элисон, видишь – пришла весна,
Боярышник цветет!