Рэс обожал кино.
Проникнуть на сеанс без билета для него было делом чести.
Он отчаянно врал, умолял, кричал несуществующему другу в толпе обилеченных: «Виртэ, Виртэ, я здесь!» – проскальзывал под локтем служителя и смешивался с толпой.
Иногда он после начала сеанса, пока шла хроника, пробирался в зал через дверь с надписью «Выход». Ничего сложного, ее ведь летом часто держат приоткрытой, чтоб хоть немного воздуха в зал пустить. Рэс проползал под тяжелой занавесью и бочком, по стеночке, просачивался в зал, где пахло чужим потом, карамелью и жареными бенеками , духами и ароматическими эссенциями.
Впотьмах кто-то пинал его, кто-то другой наступал ему на руку.
А над головой уже совсем по-другому мерцал и переливался экран, и под звуки фанфар звучала магическая формула:
– Студия «Алмазный лев», совместно с объединением независимых кинематографистов Южного Гьетэйка, представляет…
Сердце Рэстиера замирало.
Больше всего он любил читать дальшеименно миг предвкушения. Силуэт льва, титры, дрожание черно-бело-серого квадрата. Воображение работает в полную силу и каждый миг само додумывает тысячи вариантов развития действия…
Иногда картина была стоящая. Иногда – так себе, хорошо начали, а конец скомкали. Попадались и сопли в сахаре.
Сам Рэс придумал, про что снял бы кино, если бы были деньги. Как будто появилась новая болезнь, которая действует на мозг. Опускает людей на уровень скотов, скажем, крыс. Ни законов, ни морали, ни науки, ни искусства, одна жратва на уме, причем неважно, четвероногая или двуногая. Действует болезнь только на взрослых. А главные герои – ребята, компания друзей. Очень милые люди, у них в отряде взаимопомощь, все дела. Ну и влюбленная парочка есть, зритель без этого не может, так пускай жрет. Ребята бегут через полстраны, спасаясь от тупых злобных дикарей. И когда они думают, что надежно спрятались, нашли вроде как райское место среди лесов, оказывается, что время прошло незаметно, они уже взрослые и, в общем, они тоже заразились. Перестали понимать карты, компас, свои же дневниковые записи. И влюбленные вместе прыгнули со скалы, чтоб не видеть, что дальше будет. На этом история заканчивается, но уже понятно, что герои в своем раю скоро перебьют и сожрут друг друга.
Рэстиер изложил свой замысел другу.
– Это про страх стать взрослым? – спросил Эмер.
– Вовсе нет.
– А про что тогда?
– Про то, что от себя не уйдешь. Бейся не бейся за всякие там разум и добро внутри себя, все равно от среды впитаешь всякое дерьмо. Или кокнут тебя. Или сам не выдержишь. Или научишься отстреливать всех скотов на поражение, чтоб ни один к тебе не успел подойти и заразить.
– Похоже на паранойю, а?
– Причем тут паранойя, когда у меня в истории мир такой… Там иначе нельзя.
– Сам в это веришь?
– Конечно, нет. Это, мать его, художественный вымысел.
– Напиши свой рассказ, – неожиданно посоветовал Эмер.
– Да ладно. Забирай идею, дарю. – Рэс подобрал несколько абрикосов-паданцев, побитых о землю и покрытых муравьями, подумал: «Отнесу домой, срежу гнильцу, может, на варенье сгодятся», потом вдруг разозлился на себя и зашвырнул их в кусты.
– А сходим в кино?