У этих двоих очень сложные отношения.
Их история - не совсем моя история. Она просто приходит))) и я не думаю ее куда-то пристраивать. Не ощущаю своим творением.

Предупреждение: Касси изъясняется на языке улиц. Ей пятнадцать лет, она вспыльчивая и говорит все, что думает. Уж извините, но - что от персонажа услышал, то и рассказал.

читать дальшеЭмме нужна была Касси.
Просто чтобы доказать этой циркачке, что Эмма прекрасно проживет и без нее.
Да.
Только затем, чтобы гордо пройти мимо. Желательно - под руку с кавалером, и обязательно - в умопомрачительном туалете, и непременно - со счастливым видом, может, даже смеясь.
Пройти мимо не получилось.
Увидев на углу улицы странную, ковыляющую фигурку, так не похожую на обычную стремительную Касси, Эмма бросила своего спутника, почти бегом догнала Кас.
- Чертова кукла! Ты что, с трапеции упала?!
И целого года в разлуке - точно не было.
- Не упала. Просто - не удержали. Или, может, бросили.
- Кто?!
- Да неважно уже. Идите, мадемуазель, ваш ебарь заскучал...
- Муж.
- Ебарь. Если ты замуж выйдешь, уедешь или умрешь - у меня что, чуйка не сработает? Ты не меняешься, киса. Цветешь и пахнешь. И все такая же блядь.
- Зато ты... Все, что я пыталась тебе дать... Все, чему я тебя учила...
- Все просрала?
- Этот жаргон тебе совсем не идет. И эти тряпки - тоже.
Кавалер Эммы сперва держался в стороне, наблюдая за ними, потом подошел ближе.
- Все это, конечно, забавно, машер, но мы торо...
- Мы не торопимся. И вообще, никакого "мы" нет.
- Но билеты в...
- Пригласи Луизу. Она давно мечтает, чтобы ты ее хоть куда-нибудь пригласил. Только не в номера. Не надо ее так унижать. Она моя подруга все-таки... И уже устала встречаться с тобой на продавленных диванах, которые пропахли табаком и похотью. Тайком от меня. Как будто я не знаю.
- Господи, да это просто смешно!...
- Если бы тебе было не смешно, а больно, ты подхватил бы меня на руки, Шарль. Унес бы в свое холостяцкое логово и любил бы меня, пока у меня воздух в легких не закончится, пока я не почувствую, что умираю... и возрождаюсь обновленной. Если бы ты меня любил, ты просто не дал бы мне ни единого шанса полюбить кого-то другого. Но тебе смешно. И мне смешно. Иди скорей, билеты пропадут.
- Ты сумасшедшая.
- Я знаю. Скажи Луизе, я жду ее в среду на чашечку кофе.
Вот и все. Одно действующее лицо покидает сцену.
- Вот шибздик, - Касси не злится и не смеется. Констатирует факт.
- В целом, ты права.
- А ты дура, если знала все это и спала с ним.
- Возможно. Мне было не из чего выбирать. Знаешь, почему я всегда судила о нем здраво? Потому что не любила. Когда любишь - слепнешь. И бредешь к обрыву. Точно брейгелевский слепец - с глупым видом, с разинутым ртом... Так нам и надо. Любила я одну девочку, дала ей все, что могла, без остатка, рисковала остаться на бобах - без покровителей... ради нее... А она сбежала. На вольные хлеба. Я готова была поставить все свои деньги на то, что ты не выйдешь в люди. Не будешь исполнять в своем убогом цирке сольные номера и ловить букеты поклонников. Не станешь красоваться на афишах. Не выучишься грамоте. Не найдешь мужа. Просто пропадешь. Ты и вправду упала ниже некуда.
Касси сделала странное движение пальцами. Точно в ее рукаве прятался маленький зверек или ящерка, высовывая головку у самого запястья. И Касси хотела его погладить.
Эмма не заметила этого движения, зато увидела перемену в глазах Касси.
- Ну да, конечно. Можешь меня зарезать. Кармен для нищих...
Откуда в ней это бесстрашие? Касси не знала. Эмма никогда не жила на улице.
- Ты вернулась в этот цирк, в этот вертеп. Тобою там помыкали, а ты мне лгала, что там - свобода. Свобода от денег, от чистой речи и чистых простыней, от моих книг и моего фортепьяно, от всего, что...
- От тебя. Ты готова засунуться человеку во все дырки. Чтобы он жил тобой, дышал тобой, надевал тебя, ел и пил тебя, читал тебя, слушал одну тебя. Кругом - твои вещи!... Все тобой подарено!... А я не просила меня - к тебе!... Ты же сожгла мое платье! Ты сожгла!... Сказала, что вернешь, и сожгла!... А у меня в кармане была Мими...
- Мими?
- Кукла.
Эмма не думала смеяться. Она знала, что такое последняя кукла.
- Прости, я не...
Касси дрожала от злости.
- Раньше надо было думать!
- Да?! Раньше надо было - сказать! Откуда я знала про куклу?! Нет, мы же гордые, губу закусим и сопим, да? Нечего делать из меня чудовище. Ах, какой ужас - отняли твои миленькие грязные лохмотья, одели тебя в эти несносные шелка... Когда я тебя подобрала, от тебя воняло. Я полгода приучала тебя мыться каждый день и не спать в обуви. Ты даже стала чем-то вроде женщины...после всех моих трудов. А сегодня от тебя точно так же воняет.
Касси старалась не мигать. Чтобы не потекли слезы.
- Уходи. А то я тебя, наверное, убью.
Эмма шагнула к ней. Такая спокойная.
- Убивай.
Касси едва успела отвести в сторону руку с самодельным -ножиком, которым обычно срезала кошельки в толпе. Так и стояла с беспомощно растопыренными руками, чувствуя, как прижимается к ней молодое, роскошное, желанное тело, возбуждаясь, не решаясь обнять в ответ, боясь, что завертится та же карусель, от которой год назад их обеих тошнило.
Я люблю тебя. Если бы только сгладить эту разницу между "я" и "ты". Мы катаемся на слове "люблю", точно на качелях. Я - вверх, ты - вниз, и наоборот. Чтобы вознести того, кто "я", надо унизить того, кто "ты". Но я не хочу в это играть. Что-то здесь лишнее. Или "я" и "ты", или "люблю".
- Я... хочу... - Касси сглотнула. - Чтобы ты пришла ко мне. В гости. На полчаса. А потом решим.
- В твою крысиную нору?
- В мою крысиную нору.
Прохладные пальцы Эммы погладили жесткие буйные кудри.
- "И черной проволокой вьется прядь"... Что ж, веди, милая.
Улочка была узкая. Касси пошла впереди, стараясь как можно прямее держаться, как можно меньше приволакивать ногу. Слезы катились не переставая - хорошо, Эмма не видит. Из какого-то двора несся яростный кошачий ор.
- Весна, - сказала Эмма.