На другой день Ив ушел куда-то, а вернулся с двумя гостьями.
Одна – рыжая и коренастая, с красным обветренным лицом и длинным заостренным носом, похожая на сову, только голубоглазая. В руке – черная палка, вроде бы простой дорожный посох, а на поясе в чехле – что-то круглое из металла. Ри сразу угадал: и то и другое – оружие, но не мог понять, как оно работает. Другая, тоже невысокая, но худая, бледная, черноволосая, носила серебристо-черные чешуйчатые перчатки до локтей, и ее руки казались лапами сказочного дракона. Видно, перчатки – ее оружие, но как она их применяет в бою? Можно ли приставать с расспросами к Воинству Мира Снов? Удобно ли?
– Ну, мир вашему дому и всему живому, – густым, чуть картавым голоском сказала рыжая. И с любопытством посмотрела на Ри. – Ваш пострел?
– Наш. Но не сын, а брат. Его зовут Ри.
– На тебя похож, Ив.
Ив, Кловис и Ри переглянулись.
– Я брат Кловиса, – пробормотал Ри.
– А я – Шивон Две Улыбки.
Почему-то прозвище показалось Ри зловещим. Но девушка была не злая, просто усталая. Может, с дороги, а может, вообще.
Она так стиснула руку Ри, словно это был рычаг силомера.
– Будем знакомы, крошка Ри. Ты по какой части?
– Части?..
– Он еще не определился, – сказал Ив.
– Ну, хоть чему-то вы его учите? Или он так, балбесит?
Черноволосая гостья кашлянула, отвлекая внимание на себя.
– Мир вам, Кловис и… и Ри. Смиренно прошу ваш дом принять меня.
– Примет, – заверил ее Ив, собственно один из создателей дома.
– Я – Айзелинн. – Свое боевое прозвище она не назвала. И руку не подала.
Ри еще раз глянул на ее чешуйчатые перчатки. А что, если они
читать дальшене снимаются?
Вблизи Айзелинн оказалась совсем юной, немножко лопоухой и какой-то потерянной. Особенно по контрасту с Шивон, которая в незнакомом доме с порога вела себя так, словно сто раз тут побывала и может водить экскурсии.
– Линн, чего замерла? Разоблачайся давай. Ты, Кловис, ее не трогай, она не младенец, сама разберется.
Кловис, который всю сознательную жизнь помогал дамам надевать, снимать и вешать пальто, почему-то на сей раз не стал настаивать. Линн повесила свой серый плащ на крючок, рядом с темно-зеленым плащом Шивон, и что-то прошептала себе под нос – похоже, поблагодарила вешалку. А заодно и попросила плащ висеть, греться и не скучать.
– Что вы сказали? – переспросил Ри.
– Я… ничего важного.
– Линни у нас анимистка, – усмехнулась Шивон.
– Правда? – обрадовался Ри. – Мультики рисуете?
Айзелинн растерялась. Кловис уткнулся в Ива, силясь сдержать смех.
– Я люблю мультики, – зачастил Ри. – Но взрослое кино больше люблю. А еще комиксы, но только с красивой графикой. Мне не нравится, когда рисуют плохо. Ну, хуже, чем Кловис. Вы видели, как он рисует? Да? Я тоже немножко рисую, но все-таки не сравнить… По-моему, стыдно рисовать хуже Кловиса, то есть наоборот… Да хватит ржать, Кловис! Ив, ну скажи ему!
Кловис тщетно пытался успокоиться. Из его горла вырывались попискивания, похожие на плач мыши-полевки по разоренному гнезду. Такие моменты он называл в семейном кругу «ору в тебя». А Ив и не думал призывать возлюбленного к порядку. Наоборот, наслаждался. Редко можно застать Кловиса беззаботным, хохочущим почти без повода…
Иву вспомнился тот далекий день, когда невезучий географ произнес перед всем классом вполне благопристойный топоним: Мудон. Двадцать шесть мальчишек опасного возраста честно старались не хихикать. Не получалось. Постучав линейкой по столу, а затем и по пальцам самых «отпетых», в числе которых был «ученик-Сантье-прекратите-паясничать», географ повторил: Мудон. И класс грохнул. Ив рыдал – не от боли в пальцах, а от неудержимого хохота. Если б ему в тот день заткнули рот, он бы умер.
Когда отсмеялись, когда Кловис неохотно высвободился из объятий Ива и прочел брату краткую лекцию об анимизме, когда смущенная всеобщим вниманием Айзелинн попыталась выйти и попала в кладовку, где потихоньку извинилась перед потревоженными чайными грибами, связками горных трав и ящиком с инструментами – Шивон объявила, что пора и честь знать. Ей от Ива и Кловиса нужен был какой-то совет.
Старшие решили посовещаться на кухне, а младших, получается, предоставляли самим себе.
– Ри, покажи гостье наш дом, – попросил Кловис. – Не смущайся, позволь ей потрогать все вещи. У мадемуазель Айзелинн дар чем-то похож на мой, только еще интереснее. Я вижу историю вещей, а она умеет находить с неодушевленными предметами общий язык. Она верит, что они живые, и они отзываются на ее веру. Да, и непременно покажи книги – и мои, и свои, и этих странных ивовских «современных классиков», которые пишут без точек. Пока мадемуазель Айзелинн гостит у нас, наша библиотека в ее полном распоряжении.
В этом предложении содержался вежливый, но ясный намек на то, что книги из дома выносить нельзя. В Мире Снов, где человек может застрять на пятачке твердой земли посреди волн неустойчивой реальности, превратиться в одушевленный город, слиться с другом или врагом в одну личность или стать кормом для чудовищ, не стоит ссужать знакомым свои любимые книги. Еще неизвестно, кто их вернет. И в каком состоянии.
– Мадемуазель, – мягко добавил Кловис, обращаясь к гостье. – Будьте как дома. Мы постарались сделать это место устойчивым и безопасным.
Линн несмело улыбнулась своим сапогам.
– Я заметила.
– И еще, Ри. Наша гостья не терпит прикосновений, особенно к рукам. Лучше совсем не дотрагивайся до нее. Мадемуазель Айзелинн пережила непростые времена, ей следует отдохнуть и набраться сил в приятной компании. Надеюсь, ей не придется жалеть, что она доверилась нам и приняла наше приглашение.
Кловис ушел на кухню, а Ри повел гостью наверх.
– Из этого окна видно море.
– Как вы его моете?
– Море?
– Окно. Здесь опасно. Внизу обрыв.
– Мы не боимся. А вон – балкон. Летом мы там чай пьем.
– Кто творит лето?
– Оно само наступает. Это место – умное, оно все делает само, главное – не мешать ему. Один наш знакомый сотворил всю плоскость, от горизонта до горизонта. И ушел. А плоскость подарил тем, кто будет о ней заботиться. На противоположном берегу бухты живет Хранитель Берега. Мы тоже немножко хранители. Ив и мой брат создали этот дом в четыре руки.
– Наверное, это неплохо – любить. Если умеешь.
Ри подумал: почему-то Линн отвечает невпопад. Согласно своей внутренней логике.
– Хотите, я вам покажу мою комнату?
– Не знаю. Не хватает данных для принятия решения.
Девушка с каждой минутой казалась все более потерянной и смущенной. Ри подумал, что это ужасно мило – вот так сильно стесняться в незнакомом доме. По виду Линн была старше него на два-три года, но ему в эту минуту захотелось немного ее поопекать.
– Никаких кошмаров под кроватью у меня не водится. В наличии: окно, одна штука. Потолок, одна штука. Пол, одна штука. Стол, стул. Диван раскладной. Шкаф стенной. Книги – не помню, сколько, полный шкаф. Я жуткий книжный дракон, коплю книги, перебираю, нюхаю и люблю над ними почахнуть. Ну, и еще читаю их иногда. Ой, чуть не забыл самое красивое… Над диваном картина Кловиса – горы и дорога. Теперь – все.
– Вы забыли стены.
Ри хихикнул.
– Да, точно. Четыре штуки.
Айзелинн вошла в его комнату и остановилась точно посередине, прикрыв глаза и странно шевеля пальцами. Словно то были не пальцы человека, а щупальца глубоководных кальмаров. Ри вдруг почудилось, что каждый палец ее делится не на три сегмента, а на пять.
Ри хотел поговорить с ней о картине Кловиса – он показывал эту картину всем гостям и очень ею гордился. Но Линн даже не посмотрела на нее.
– Ри вызывает Айзелинн!
Девушка повернулась к нему. Ри всегда казалось, что немигающий взгляд должен быть остекленевшим. Но в бирюзово-серых глазах Линн присутствовала мысль. Только вот вопрос – какая?
– Почему вы не присядете?
– Я уже все осмотрела.
– Вам нравится картина?
– Нет.
– А комната?
– Нет. Ваша комната говорит о самой себе. О том, какая она светлая и уютная. Как в ней хорошо расти. Она с порога заявляет: «Я – обычная комната самого обыкновенного мальчика». И почти ничего не говорит о вас. Помимо того, что вы – книжный ребенок. Ваши подвиги – воображаемые, драконы – нарисованные. Дорога в вашей жизни всего одна, и та висит над кроватью. Удобно. Далеко ходить не надо.
– Это все вам комната рассказала?
– Да.
– Нехорошая комната. Взяла и наябедничала на хозяина. Вот не буду прибираться неделю, нет, две недели, тогда посмотрим, что она запоет.
– Вы знаете, почему вас не называют полным именем? – немного резко спросила Айзелинн.
– А какая разница? – удивился Ри. – Роза пахнет розой…
– Ваше имя – Эрик. Ри – собачья кличка.
– А я люблю собак. Ив, например, пёс. Громадный черный кабыздох.
– Кабы что?..
– Кабыздох. Собачатина. Полкан. Надворный советник. Такая у него боевая форма.
– Воины Мира Снов не шутят на тему оборотничества.
– А Ив шутит. – Ри улыбнулся. – Насчет клички… Я жутко не люблю свое полное имя, почему-то. Меня все зовут Ри. Ну, если вам очень хочется, можете звать меня просто «о мой господин и повелитель, руль неба, столп земли, владыка десяти квадратных метров и одной парусной лодки»…
Линн пронзила шутника измученным взглядом умного, затравленного ребенка.
– Вам действительно весело?
Хорошее настроение сразу улетучилось.
А все благодаря этой… вот навязалась на его голову...
– Извините, что пытался побеседовать с вами по-человечески.
Линн ответила не сразу.
– Вы перебиваете. Мешаете. Я слушаю дом. Он приветлив со мной.
– И что вам дом говорит?
– Личный вопрос.
– В смысле – у вас уже общие секреты?! С нашим домом?!
Ри остолбенел от такой наглости.
Айзелинн прикрыла глаза. Видимо, вела безмолвные беседы то ли с ящиком для рассады на подоконнике, то ли с джутовым ковриком на полу.
Может, она попросту того?.. Но разве сумасшедших берут в Воинство Мира Снов? Там же ведут хоть какой-то отбор?
– Вы – младший брат близкого друга старого знакомого моей соратницы и наставницы, – вдруг нарушила молчание гостья. – И вы на своей территории. Здесь действуют ваши правила. Я не должна была с вами спорить. Простите.
Похоже, именно дом ее переубедил.
– А можно повторить начало? Младший брат старого друга…
– Младший брат близкого друга старого знакомого моей соратницы и наставницы.
– Зачет, – сказал Ри и протянул девушке руку. – С такой памятью и дикцией можно в актрисы идти. Ну, мир?
Линн не сделала движения ему навстречу. Ри в порыве миролюбия чуть не схватил ее за руку. Девушка резко отшатнулась.
– Нет! Вас предупреждали! Нельзя трогать мои руки!
Она так и сказала: «трогать мои руки», а не «трогать меня за руки». Словно черные, тускло поблескивающие руки не были частью ее самой.
– Что не так с вашими руками?
– Личный вопрос.
– В смысле, «не твое дело»?
– Неудачная идея.
– Какая идея?
Бирюзово-серые глаза неестественно ярко блеснули в желтом свете лампы.
– Дружить. С людьми.
Она спустилась на первый этаж, к Иву, Кловису и Шивон. А Ри так и остался в замешательстве. Дружить?.. Она что, искренне пыталась подружиться? Почему в ее глазах была боль? Ну, не нашли они общего языка – и что? Ее наверняка поймет кто-нибудь другой. Мир большой. Где-то в нем живут и другие ребята с черными жутковатыми руками и странными манерами, точь-в-точь Айзелинн.
Или не живут.