Флайрэль понял, что не умеет сидеть на манер гьетэ.
Ноги занемели страшно.
Минут двадцать назад они начали побаливать, но Флайрэ не решился пошевелиться, отодвинуться от Эмера – ведь они разговаривали доверительно, в литературе подобный разговор называется «беседа взглядов и сердец», и вспоминать в такую минуту о прозаических предметах, сиречь о нижних конечностях, было как-то неправильно.
Флайрэль принялся растирать ноги, пока по ним не побежали болезненные кусачие мурашки. Юноша смутно надеялся, что Эмер ему поможет, но гьетэ спросил, часто ли такое бывает, и немеют ли по ночам руки, выслушал ответы, молча сделал какие-то выводы, подвел итог:
– Разберемся.
– Тебе бы в больнице работать, – съязвил Флайрэль.
То ли Флэ померещилось, то ли Эмерне слегка передернуло.
– Я не целитель. У тебя и то больше таланта к этому делу.
Пока Флайрэ гадал, что это было – читать дальшепохвала, попытка огрызнуться или констатация факта, Эмерне подхватил его на руки и перенес на кровать. У Флайрэ дыхание перехватило.
– Ух ты…
– Это не «ух ты», а «нам обоим завтра рано вставать». Засиделись.
Гьетэ с тем же завидным спокойствием разделся до нижней хэлы, достал из подкроватного ящика два мягких темно-красных пледа из козьей шерсти, один бросил Флайрэ.
– Ты у стены или с краю?
Поскольку вариант «уложить гостя посередине, вплотную к хозяину» не предлагали на рассмотрение, Флэ ответил:
– Все равно. У стены.
– Стена холодная.
– Неважно.
Днем каменные стены Немрат были теплыми от присутствия множества леа’кри, но теперь, за полночь, когда большинство «живых батарей» отключилось, тепло уходило из них. В Немрат холодные ночи, особенно зимой и осенью – хорошо, что Эмер запасся пледами. Флайрэ пытался соорудить уютный кокон, точно в детстве. Эмер улегся, накрылся пледом, положил руку под голову и стал наблюдать за попытками Флайрэ окуклиться.
– Эмер, почему одеяла и пледы такие короткие?
– Короткие?
– Ну да. Не натянешь сразу и на ноги, и на макушку. Предполагается, что ночью у тебя замерзнут пальцы на ногах или чудище из-под кровати отрежет тебе голову мясницким ножом.
– Предполагается, что ночью ты будешь дышать.
Эмер улыбнулся. Флайрэ предпочел бы это зрелище двойной радуге – ну радуга, ну двойная, подумаешь, а тут мастер Соль развеселился.
– У меня в детстве под кроватью жила мышь, – вдруг сказал Эмер. – Я ее кормил. Почти приручилась.
– Приносила тапочки?
– Доверяла.
– А как звали твою мышь?
– Не знаю. Она не сказала.
Эмер погасил свет. На потолке зажглись скопления светящихся точек, похожих не то на звезды, не то на стайки светляков.
Ну вот, подумал Флайрэль. Это мне – испытание на прочность. Как тихо пролежать всю ночь и ни разу не дотронуться до Эмера. Будем думать о таблице умножения. Или считать белых лошадей. Белая лошадь перепрыгнула ограду, две белых лошади перепрыгнули ограду, три…
Полчаса спустя спящий Эмер перекатился и навалился на Флайрэля, уткнулся ему в плечо.
Тот пробормотал: «Отстань, сегодня не учимся», машинально отпихнул Эмера, едва не сбросив его с кровати, зарылся в плед и продолжал спать.