Понимаю Пессоа, который, по словам автора предисловия к изданию его стихов на русском в 1978, "не умея преодолеть отвращение к жизни, ... пил, несмотря на запреты врачей".
Такие законы всегда идут рука об руку с ложью. Я хорошо помню, как в советские времена в предисловиях к некоторым изданиям Уайльда писали, что он "пострадал от буржуазного лицемерия". Но писать такое можно было только потому, что у нас тогда мало кто знал, за что посадили Уайльда. Неудобно одновременно писать о том, что Федерико Гарсиа Лорка — великий поэт, и называть его извращенцем. Неудобно показывать по телевизору "Ромео и Джульетту" открытого гея Франко Дзефирелли и называть его дегенератом. Неудобно любоваться на Вию Артмоне в "Театре" и плевать на имя Сомерсета Моэма. Издавать Марселя Пруста, Вирджинию Вулф, Сельму Лагерлеф (LGBT people from Sweden), Туве Янссон и поливать их грязью ("больные, грязные, должны держаться подальше от детей").
Поэтому умалчивают, стараются не писать то, что было на самом деле. Особенно старательно молчат, когда речь идет о русских выдающихся людях. Вот вроде бы и издавались дневники и письма Чайковского, причем кое-что издавалось даже в СССР, какая тут тайна? Все можно при желании найти и прочитать. Но желание-то другое. Хочется доказать, что "Чайковского оклеветали".
А как же иначе? Правда не может выжить под лозунгом "гомосексуализм это плохо, это стыдно, об этом нельзя писать открыто".
Я не собираюсь больше делать посты на эту тему, но, пока не написала это, не могла писать ни о чем другом.