Зарисовка: Гил Озверелая Жуть пишет письмо

Хронологически эта зарисовка относится к периоду, когда Гил и Тэд ещё не покинули банду Пенни, и Тэд, соответственно, здесь вполне себе живой, а не призрак.

Внимание: орфография Гила даётся, естественно, "в переводе на русский". На самом деле герой делал другие ошибки в других словах. Если вам интересно, одно гиловское слово автор оставил, как есть: это catolic вместо catholic (в тексте - "котолик" вместо "католик").

Гил Озверелая Жуть не любил долго раздумывать.
Если один выбор всю твою судьбу решает - эка важность, судьба. Разделайся с ним побыстрее и иди дальше.
Все равно хрен угадаешь, кем тебя люди назовут за твои художества - героем или распоследней сволочью.

Принимая решение, Гил обычно бросал монетку.
Или доверялся голосу сердца.
Сердце давало ему неплохие подсказки.
Оно говорило, что утопающего надо спасти, а потом уж разбираться, друг он или враг.
В случае чего – закинуть его обратно в реку, делов-то.
Нельзя, говорило сердце, выдирать грибы вместе с грибницей.
Нельзя губить чужой урожай. Может, ты и бандит, но не хорь в курятнике. Сколько тебе нужно для пропитания, столько и бери. И хозяевам пусть останется. Чтоб не померли с голоду. А то грабить станет некого.
Нельзя дом поджигать, или в доме рвать книги, бить зеркала. Что не можешь забрать, оставь на месте.
Нельзя отравлять колодцы.
Нельзя мучить безоружное мирное население. Неважно, каким богам оно поклоняется. Или в какой цвет окрашено. Да хоть в синий.
Если вооружены, оружие отобрать. И пускай полежат, отдохнут. Человек удобно устроен - ткнешь куда надо, он и отключился. А убивать слабого противника - признак трусости, шакалья повадка. Убиваешь того, кого боишься. А эти - с вилами, с косами - чего их бояться, какие из них бойцы…
Женщин мучить нельзя. Насиловать нельзя. Убивать иногда можно. Если женщина – вооруженный противник и боец Воинства.

Но сердце подсказывало Гилу и кое-что менее правильное.

Например, пихать мягкий знак в слова «неудачьник» и «смерьтный» – какие-то они жалкие, наверняка пишутся с мягким знаком.
Имена людей, которые ему сильно не нравились, Гил писал с маленькой буквы. Еще большие буквы на них тратить… Обойдутся.
Если же, наоборот, человек был его добрым другом или вызывал его восхищение, Гил не скупился и писал дорогое сердцу имя целиком прописными.
С орфографией Гил обходился, как Бог на душу положит.
Он верил, что сердце укажет верный путь, и без колебаний писал «как твоё здаровье», потому что здоровье – божий дар, разве нет?
Гил считал слова «моет» и «маета», «желание» и «жильё», «католик» и «кот» однокоренными. Как – не один корень? Разве католики не от котов произошли? Ну как же. У святого Франциска наверняка был кот, и у святого Патрика тоже. А уж у преподобного О’Лири, в доме которого Гил в Мире Вещей как-то пережидал облаву, аж восемь кошек кормилось, он всех убогих подбирал – безхвостых, карнаухих, одноглазых – и тянулись же бедные твари к нему, только что человеческим языком не говорили «спасибо», и держали себя прилично, не хуже любого доброго христианина. И каждый, кто хоть что-нибудь в жизни повидал, согласится, что добрый котолик должен писаться через «о».
Из знаков препинания Гил доверял только точке. Точка – правильная, надежная, а все эти дурацкие запятые и как-их-там скачут по бумаге, точно блохи. Лучше совсем без них.
Закончил мысль поставил точку и жарь дальше без остановки.

«Здраствуй АГНЕС пишу тебе потому что здесь можно отправлять почту. У меня все хорошо. Ты спрашевала как поживают ДЖОБ и МАЙК. Они поживают очень плохо оба умерли. Помяни их если хочешь. У меня теперь другая жизнь и другая команда. Долго расказывать. Надеюсь ты здарова и не скучаешь».

Гил потер лоб.
Ну, вроде всё.
Или нет?
Тяжело писать письмо. Особенно девушке. И как это великие люди жарят строчку за строчкой, а их переписку потом издают целыми томами? Делать им больше нечего, вот что. И от легавых в обоих мирах бегать не надо.
Гил в свое время учился в школе. Хотя домашние задания – будем честны – дурость. Будто бы дома на эту ерунду время есть. Козы и лошадка сами себя не выпасут, огород сам себя не прополет и не польет. И за младшим братом присмотреть надо. А после смерти отца стало не до баловства, какая школа…
Все знакомые девушки смеялись над его письмами. Кроме Марджи, которая и вовсе не знала грамоты. Но Марджи никогда в жизни не была в Мире Снов, а в Мире Вещей она пропала с горизонта. Позвала его к себе, как обычно, приготовила ужин, вдруг заорала, что она не дура и не собирается всю жизнь ждать непонятно чего, треснула Гила по голове чугунной сковородкой и, пока еще даже швы не сняли, выскочила замуж за овцевода. Ну кто в здравом уме и по доброй воле пойдет за овцевода? Кто вообще поймет этих женщин?
– Тэд, а Тэд!
– Чего?
– Прочти. Нормальное письмо?
Тэдди прочел.
– Твоя девушка?
– Не то чтобы. Знакомая.
– Но она тебе нравится.
– Ну, симпатичная.
– Тогда почему письмо такое холодное?
– В смысле – холодное? «Надеюсь, ты здорова» – это разве холодное? Беспокоюсь о ней. Да я ее имя большими буквами написал!
– А она знает?
– Что знает?
– Что, если человек тебе нравится, ты пишешь его имя большими буквами. Ты ей об этом говорил?
– Надо было?
– Ну-у, может, она телепат.
– Вряд ли. Она по другой части. Ученица оружейника. Мне наводку дала. Короче, я обнес ее конкурентов. Выкрал кое-что. А ее мастер со мной расплатился честь по чести и со здешним оружием научил обращаться. Приятно помочь хорошим людям, особенно если не бесплатно. Так мы с ней и переписываемся с тех пор. Когда время есть.
– Давно ты ей писал в последний раз?
– Месяца три назад… Да ничего, она не обидчивая.
– Хорошая?
– Вроде да. Живчик. Никогда не ноет. Люблю таких.
Гил подумал и приписал: читать дальше