"Меж землёй и солёной волной", глава седьмая

[inerind]

Ну что, гоним дальше.
Сегодня вы узнаете, как едят призраки, сколько единиц оружия влезает в одного бойца и какой Гил на ощупь. Плюс подробности неофициальной биографии Железной Пенни.
(Сколько единиц оружия влезает в одного бойца - то есть сколько живого оружия он может доверием или силой привязать к себе и удерживать в повиновении. Раньше уже было показано, как обращается Гил со своей плетью. Если кому-то нужны подробности, я их додам в следующих главах, когда плотнее подберусь к Пен).

"Меж землёй и солёной волной", глава седьмая

Сноходцы обступили полупрозрачного Тэда.
Четверо юношей напоминали побитых жизнью студентов, что пытаются наскоро отрепетировать знаменитую сцену из "Гамлета" к завтрашнему университетскому празднику.
Неуютнее всех чувствовал себя призрак.
Побаивался живых.
Чай успокаивающе улыбнулся мальчику:
– Все хорошо, Тэдди. Никто тебя не тронет.
Тэд шмыгнул за спину Чая, стараясь, впрочем, не прикасаться к нему.

Гил знал по себе: стоит взглянуть на плюшевого Тэдди с карими глазами-бусинами, и хочется его защитить.
Правда, оценить его трогательный вид способен только зрячий.
Но Чай – наверное, именно потому, что не видел – понимал Тэда. Связанного и обетом молчания, и запретом писать тексты.
Еще неизвестно, что страшнее: не видеть мир вокруг – или не иметь возможности выразить себя, быть услышанным и понятым. Гримасничать. Корчиться в несмешной пантомиме. Биться в немом крике, не в силах доказать свою правоту.
Чай плавным жестом указал на разбитый ящик и продолжил тоном лектора:
– Оружие морфо, за редким исключением, хочет одного: развоплотиться. Души мечтают вернуться в круг перерождений. Обрести свободу. Тэдди выполняет молчаливую просьбу этих созданий. Выпускает из грязных и тесных клеток лис и енотов, если вам так понятнее. Хотя… боюсь, что в этом оружии заключены отнюдь не души животных.
– Верно, – кивнул Дэн. – Это души морфо. Приговоренных, пленных или рабов.
– И?..
– Я не припомню, чтобы мы – или Крылатые – сочувствовали нелюдям. Если бы они стояли перед нами во плоти, мы бы их убили. Верно? И плохие парни, и хорошие – все ненавидят морфо. Это единственное, в чем мы с вами согласны… господин охотник за головами.
– Я еще ни разу не обозначил свою позицию насчет морфо, – усмехнулся Чай. – И не обо мне речь. Речь о мальчике. А он не делит живые существа на людей и нелюдей. В посмертии все равны.
Гил подался вперед:
– Чаёк, донеси до мелкого, чтоб не играл против команды, и давайте сообразим пожрать. Мы голодные, Дэн только отвар пил, Тэд… Что ты теперь ешь, Тэд? Чай, скажи ему, чтоб не прятался, я не вижу, чего он там показывает. Тэдди, не дури! Я тебе дам – голодовку!..
Чай покачал головой:
– Ты сможешь остановить его, только если он согласится видеть страдания сотен живых душ, насильно заключённых в оружие, и ничего не предпринимать. Гил, ему впервые есть за что бороться. Не надо недооценивать подростков. Это именно тот возраст, когда идут до конца.
– Тебе оно и вправду надо? – спросил Гил у Тэдди.
Тот кивнул.
– Ты вспомни, чего мы хотели, Тэдди. Загнать товар, замок отгрохать. У моря. Буду там ждать, пока тебя с Баржи выпустят. Вернёшься, закатим пьянку, Чая в гости позовём. Будет весело.
Тэд покачал головой.
При жизни он и вправду мечтал о сказочной крепости, где можно запереться в обнимку с книгой.
Спрятаться от тупого серого каждодневного зла.
Но теперь Тэд больше не желал безопасности сильнее всего на свете. На Барже, среди мертвых, он прочувствовал наконец, что значит полная безопасность. Там он был точно вещь, забытая в ящике стола на долгие годы. Вещь, которая никому не пригодится и никого не спасет.
Теперь он знал, чего хочет: выступить навстречу тому самому тупому серому каждодневному…
С мечом в руке.
Или с рябиновым прутиком.
Все равно.
Гил почувствовал эту перемену в нем.
Сказал:
– Мы с тобой никогда не будем богатыми, братиш.
Тэд скользнул из-за спины Чая, оказался рядом. Гил улыбнулся ему. Взгляд мальчика потеплел.
Чай объяснил:
– Он хочет, чтобы ты вообще не торговал оружием морфо.
– Луну с неба он не хочет?
– Не хочет.
– Ну, хоть это радует. – Гил протянул Тыковке руку и тут же опустил: – Черт…
Чай предложил:
– Если оба согласны, я могу скрепить договор вместо Тэда.
Слепой и бандит крепко пожали друг другу руки. Тэдди смотрел во все глаза, правильно ли Чай отыгрывает его собственное рукопожатие. Кажется, остался доволен.
– Считайте, я прослезился, – сказал Дэн. – Ангелы поют, слоны танцуют, а проблема как была, так и осталась.
Тэдди огрызнулся на Неулыбу. Буквально – показал зубы. Вполне нормальная мимика для нежити.
Маленький рыцарь уступил место сердитому бесёнку.
Гил подумал: «Детеныш так шипит на Дэна, будто шпик надул его на миллион долларов. И при этом он помог Дэну обойти мои ловушки. Я один вижу, что концы с концами не сходятся?»...
– Что теперь, Тэд?
Неулыба продолжал говорить с мертвым мальчиком спокойно и серьезно, как со взрослым.
– Твоя милая сестрёнка пожалует к нам, вооруженная до зубов. Соберет армию. Хотя бы две-три банды, которые тоже рассчитывают на долю в дележе. А мы встретим их с палками и камнями в руках. Потому что наш друг Тэдди – добрый мальчик. Пожалел бедные пленные души.
Все умолкли.
Ответить было нечего.
– Знаете что? – вдруг подал голос Чай. – Я подумал – а сколько оружия морфо есть у самой Пенни?
– Она скрывает это даже от собственной банды, – усмехнулся Дэн.
– Она скрывает, а ты шпион.
– Правильно мыслишь, Чай. Своего оружия у нее немного, она его покупает и продает. Но…
– Но?..
– Триста девятнадцать единиц.
– Твою мать, – сказал Гил.
– Боюсь представить, сколько единиц придется запихать в одного бойца. Без вазелина... в смысле, без специальной подготовки.
– В инструкции – максимум семь.
– Ты оптимист, Гил. Это стандарты для Воинства, не для нас. В Воинстве народ тренированный. А мы – не будем о грустном.
– Пен сама служила. Знает, как ребята из Воинства справляются с живым оружием. А почему нас обучала не так?
– Она обучит... – Дэн презрительно присвистнул. – Я как раз перед уходом из банды кое-что раскопал на нашу королевишну. Неофициальная биография – всё, как я люблю. Пен не служила, только подготовку прошла. В Оплоте. Сперва была паинькой, многим нравилась, друзей завела. Но через полгода начала цапаться и с наставником, и с ребятами. Утверждала, будто наставник завидует ее открытию и хочет выжить ее из отряда. А ребят обвиняла, будто они все шпионят за ней по его приказу.
– А что она открыла? – спросил Чай.
– Придумала более быстрый способ подчинять себе живое оружие. Придумала – это сильно сказано, большого ума не потребовалось, она просто запугала все тренировочные клинки. Подчинила своей воле. Клинки озлобились – Пенни они слушались, зато на остальных отыгрывались по полной. То и дело кто-нибудь попадал в лазарет – запястье сломано, или судороги, или еще что похуже. Наставник, естественно, ее за это наказал, из ребят никто не принял ее сторону, и понеслось. Пен сидела под замком, одна подруга пожалела ее, принесла ей горячий кофе и булку, а Пен схватила бедняжку за волосы и влила кофе ей в рот. И булку заставила съесть. Представляете? Друзей у нее не осталось, и она верила, будто наставник настроил всех против нее. И в итоге не придумала ничего лучше, как убить наставника.
Тэд зажал себе рот ладонями.
Похоже, о попытках сестры сделать военную карьеру мальчик знал только с ее слов.
И это была совсем другая история.
– Девчонка полночи провисела на потолке в уборной наставника, точно одержимый местью паук. А время-то к зиме, ночью в сортире холодно, Пен стала замерзать и свалилась прямо на стульчак. Спасибо, крышка была закрыта. Но расшиблась девочка сильно. Встать сама не могла, разве что ползти. Вот и не успела скрыться. На грохот наставник пришел, посмеялся и дал Пенни пинка. Даже военного суда не удостоил: вышвырнул, как мусор.
– Это было милосердно, – сказал Чай. – Но неумно. Суд должен был состояться.
– Да он бы превратился в балаган, – фыркнул Дэн. – Пенни вещает на каждом шагу, мол, лучше смерть, чем тень позора. Ну, видимо, выползать на карачках из сортира для нее не позор…
Гил обратил внимание, что Тэдди смотрит на шпика гневно и неприязненно.
А Дэн и не пытается сдерживать свой ядовитый язык.
Словно хочет сказать: «Вот какое ничтожество помыкало и тобой, и мной, и Гилом. Вот кого мы называли боссом».
Будь в мальчике хоть капля крови, он бы покраснел от возмущения. Никто не любит, когда позорят его родных. Даже когда всё сказанное – чистая правда.
Особенно когда это правда.
Безмолвный диалог шпиона и призрака занимал Гила не меньше, чем история Пенни.
– И она покатилась под гору, все ниже и ниже, пока не докатилась до нас. Перед нами-то перья распушила. Как свою программу для тренировок придумала, так и гоняла нас по ней, а косяки этой программы видны уже сейчас. Вот у тебя плеть, Гил, она всегда тебя слушается? Спорим, нет. Ты ее запугиваешь, а она только и думает, как бы тебя, своего хозяина, прикончить. С моими кинжалами та же беда. А Пенни верит, будто она великий воин, великий наставник, великий прыщ на теле Вселенной. Ей главное – армию собрать. Наш ответ Воинству.
– И сколько бойцов?
– Сам считай: Раджеш Сингх с его мальчиками, Кукла с ее девочками. Может, еще ирландцы подтянутся. Шивон и ее жеребец… Дилэни. А все лишнее оружие Пенни запихнет в себя.
– Больше десяти единиц на морду – туши свет. Даже с подготовкой.
– А она болт положила на технику безопасности.
– Болт, которого у нее нет...
В глазах Тэда промелькнул ужас. Видно, представил себе живое оружие, рвущее на части Железную Пенни. Родное лицо, похожее на фарш с осколками костей. Девичью руку, из которой во все стороны торчат поблескивающие от крови шипы.
Пусть она всю жизнь его избивала, он не желал смерти сестре.
Тем более – такой смерти.
– Странно, почему Тэд не развоплотил оружие сестры, – как бы между делом сказал Чай. – Я бы именно так и сделал на его месте. Заодно сестру бы спас.
Гил обдумал его слова, ухватился за идею:
– Нет, а серьезно, народ, все сходится. Тэду ничего не стоит пробраться в штаб-квартиру банды и на склад, вывести из строя оружие и вернуться к нам.
Тэд покосился на Чая и не совсем уверенно кивнул.
Гил продолжал:
– Да, риск большой. Если мальца заметят, пускай все бросает и рвет когти. Но если не заметят... Ты можешь стать прозрачнее, что ли?
Тэд исчез.
– Тэдди, ты огонь!
Мальчик появился.
– Твою ж налево, Тэд, сделай так ещё раз!
Тэдди упрямо покачал головой.
– Он не фокусник, – сказал Чай. – И потом, на подобные эффекты он затрачивает силы. А сил не так много.
– Тэдди, ты голодный? – спросил Гил.
Призрак кивнул.
– Кстати, что ты... В смысле, вы все... едите?
Тэд изобразил, будто ест ложкой. Скорее всего, пантомима означала: "Питаемся обычными продуктами".
– Хоть кровь не пьете, – пробормотал Дэн. – А то бы Гил поделился. Он у нас добрый.
– Прекрати, Двойной. Предлагаю сварить кашу, кто за?
Чай тронул Гила за рукав:
– Гил, можно, я помогу? Знаю, на чужой кухне не хозяйничают…
– Да какая кухня, одно название. Считай – здесь всё твоё. Может, хоть ты сумеешь из моих запасов сварить что-то повкуснее собачьей еды.
Чай тепло улыбнулся.
– Буду стараться.
Тэд обнаружил в самом сухом уголке пещеры глиняные миски – их деревянные крышки были придавлены тяжелыми булыжниками. Тэдди приподнял один булыжник, заглянул под крышку.
– Там крупа, – объяснил Гил. – Давай сюда.
Тэд осторожно передал другу миску, думая об одном: не соприкоснуться пальцами.
Вопреки собственным словам, Чай прекрасно хозяйничал на чужой кухне. Сперва вскипятил немного воды и заварил чай, потом принялся варить кашу. Гил только подавал ему кувшин воды, котелок, крупу, мешочек соли. Чай ничего не сыпал "на глазок", не отвлекался, не переставал помешивать кашу и сразу понял, когда она сварилась. Гил обнаружил, что каша, сваренная мужчиной, оказывается, не обязательно прикипает к дну котелка. Обычно он принимал это как неизбежное зло.
Пещера наполнилась животворным запахом горячей еды. Тэдди и Дэн, позабыв на время свои дрязги, уставились на Гила и Чая, точно два птенца на родителей, несущих им вкусного червяка. Разве что рты не разевали.
– Спасибо, Господи, за маленькие радости, – неожиданно серьезно сказал Дэн.
Трое живых накинулись на кашу и стали бодро подчищать миски. По вкусу каша напоминала правильно сваренную гречку. Не хотелось ни зернышка оставлять на дне. Один Тэд будто заснул над завтраком.
– Тэдди, чего не ешь?
– Он поел.
Чай в чашке Тэда внезапно остыл и подернулся пленкой, будто вода зацвела. Каша в его тарелке из свежей превратилась в трехнедельную. Ссохлась и потемнела. Такую дрянь даже с голодухи в рот не возьмешь.
– Я ждал чего-то подобного, – сказал Дэн. – Тэдди питается не кашей, а питательностью каши. Мир идей, привет Платону.
– Кому? – переспросил Гил.
– Неважно.
– Одному греческому философу, – объяснил вместо Дэна Чай. – Он писал о том, что любая вещь подчинена определенной идее. Вот это, по сути, большой камень. – Слепой погладил каменную плиту – импровизированную столешницу. – Мы собрались вокруг него, разложили на нем еду и назвали его столом, и для нас он стал столом. Хотя в учебнике слову «стол» никогда не будет соответствовать картинка с изображением вот такого камня. Студент, изучающий медицину, еще не врач, но вот случилась беда, люди в панике зовут врача, и он откликается. Потому что им нужен не диплом врача, а сама идея врача. Тот, кто поможет.
– Понял, – сказал Гил. – Буду знать. Кому добавки? Лично мне по вкусу наша «идея каши».
Он подмигнул Чаю, забыв, что именно этому человеку подмигивать – бесполезно. Как много хорошего друзья обычно выражают без слов... Улыбаются, поднимают вверх большой палец, а то и просто молча смотрят друг на друга.
Когда встали из-за стола, произошла заминка: Дэн, забывшись, протянул руку к Тэду, мальчик отшатнулся и едва не коснулся Чая, тот в последнюю секунду успел отпрянуть и налетел на Гила. К счастью, на Гиле цепная реакция завершилась: он крепко обхватил Чая обеими руками и не дал слепому потерять равновесие.
– Какого черта, Двойной?! – рыкнул Гил.
– Сам не знаю... Вдруг показалось, будто все как раньше. Мы за одним столом. Решаем, кто помоет посуду. Меня будто в прошлое перебросило. Хотел извиниться за… – Дэн осекся. – В общем, глупо вышло.
– Еще бы не глупо. Твои извинения обошлись бы парню слишком дорого.
– Кхкхм… Можно, я помою посуду? – напомнил о себе Чай.
Гил в пылу перепалки забыл про Чая. Точнее, забыл отпустить Чая. Так бы и прижимал его к себе, по инерции.
– Да я сам помою, сиди.
Гил оттирал тарелки песком, полоскал в тазу – а думал о Чае. Как тот едва успел избежать прикосновения к Тэду. Чуть не упал, бедняга. Ему не все равно. Гил ощутил, как быстро колотится его сердце. Чаёк боялся погубить Тэда не меньше, чем боялся бы на его месте сам Гил. На самом деле не так важно, что умеет Чаёк и чего не умеет. Он мог быть лучшим из воинов или начинающим, мог сиять красотой как майская луна или безуспешно бороться с целой колонией прыщей, мог приготовить отличный завтрак или спалить кашу вместе с котелком. Разве дружба от этого зависит? Главное – Чаю не все равно. Он не бросит людей, которые доверились ему, не покинет Игольницу, не скажет: «Ладно, пускай преступники подохнут, они сами виноваты, не мое это дело».
Чаёк…
Узкая ладонь легла на спину Гила. Тот выпрямился:
– Ты чего?
– Хочу, чтобы ты знал. Я пойду вместе с Тэдом.
– Нет. Пойду я. И это не обсуждается.
– Потому что я слепой? Да?
– Я думал, ты умнее. – Гил дорого бы дал, чтобы видеть глаза Чая. Какими они были бы сейчас? По-юношески упрямыми? Печальными? Решительными? – Да, твою мать, потому что ты слепой! И не надо так смотреть…
– Чем, повязкой?
– Чай, слушай, ты и так один из нас. Ты полезный. Знаешь много. Умеешь, по-моему, все на свете. И ты боец. Как сказал бы мой старик – хребет из стали, а не из говна. Никто не считает тебя хуже зрячих. Но ты НЕ зрячий. И не жди, что я тебя отпущу на верную смерть.
Чай усмехнулся:
– Я и не ставлю себе задачу – умереть. Мы не собираемся геройствовать. Не будем вступать в бой. Наша с Тэдом работа – разведка и диверсия. Я буду отвлекать тех, кто сторожит оружие. Ты на эту роль не годишься. Тебя знают в лицо. Да и по голосу. А калека вроде меня не вызовет подозрений. Мне, что поделаешь, под слепого нищего даже гримироваться не придется…
Звучало вполне разумно. Только вот…
– Обещаю беречь себя, – добавил Чай. – И Тэда.
Вдруг он поднял обе руки и скользнул кончиками пальцев по лицу Гила. Лоб, уши, щеки, нос, чуть приоткрытые губы, подбородок.
– Давно хочу знать, какой ты.
– И какой?..
– Небритый, непричесанный и с открытым ртом почему-то.
– А ты зато крокодил-альбинос! – Гил хотел ткнуть друга пальцем в лоб, но Чай уклонился от атаки. Серьезный разговор перешел в щенячью возню, и, что удивительно, Чай наслаждался ею не меньше Гила. Интересно, как он обычно проводит время с друзьями? Друзей-то у него наверняка полно, только вряд ли он с ними вот так валяет дурака. Атакующие руки замирают в сантиметре или двух от Гила, не причиняя боли. Изображает бой, а сам – смеется.
Какой же он славный, когда смеется.
Кто-то захлопал в ладоши, и противники смущенно оглянулись.
Дэн сидел и насмешливо аплодировал, а Тэдди завис в воздухе в одной пяди над полом и смотрел на старших озадаченно. На лице призрака было написано примерно следующее:
«Как пятилетние... Вот этот охламон у нас главный. А вон с тем я сегодня В РАЗВЕДКУ иду. Мама, куда я попал»…