Котенку Мьярру, самопровозглашенному будущему великому барду всея Вварденфелла, исполнилось пятнадцать лет.
Разумеется, никто по этому случаю не устраивал в Квартале Чужеземцев ни пиров, ни танцев, ни даже простых посиделок за чаем. Бездомному котенку-музыканту некуда приглашать гостей: как говорится, трава – его подстилка и камень – его изголовье...
Однако старый Джобаша подарил ему книгу, Дж’Раша – целительное зелье, Ауран Фрернис – черный пыльник в горшке, а Баисса – массажный стержень из отполированного дерева.
– Мне одному кажется, что у этого массажного стержня странный вид? – дернул ушами Мьярр. – Я стесняюсь спросить – какое место им надо массировать?
– И не стыдно тебе
читать дальшевести такие разговоры с незамужней девушкой? – притворно возмутилась Баисса. Но тут к ней подошел покупатель, и Мьярр с подарком спешно ретировался.
Цразами возле лавки Ралена Тилвура быстро подошла к нему, схватила за плечи и прошипела:
– Веди себя прилично.
От нее не пахло ничем. Ни духами, ни притираниями, ни мыльным корнем, ни ее собственным мехом, ни едой, ни дымом очага -- ничем. От нее не пахло даже грядущими бедами. По крайней мере, сегодня.
– Разве я до сих пор вел себя с вами неприлично, госпожа?
– Ты не понял. Это был подарок. Я подарила тебе предупреждение.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
И зловещая девица-каджит тем же быстрым шагом умчалась по своим зловещим делам.
Черный пыльник Мьярр назвал Дядюшкой. Вернее, «о, Дядюшкой».
Только скажешь вслух проникновенным тоном: «О, дядюшка!» – и будто в старинный роман угодил!
О-Дядюшка поселился в лавке Джобаши – Мьярру негде было его держать, но он обещал навещать питомца каждый день.
Итак, Мьярр получил в подарок книгу, лекарство, массажный стержень, О-Дядюшку и предупреждение.
– А книга о чем? – поинтересовался Риэлль Рант, тоже книжная душа.
– «Как управлять Вивеком, не привлекая внимание Ординаторов». Шучу. Книга называется «Слово барда», жутко интересная. Тут про то, что раньше барды могли одним словом остановить ветер или грозу, утешить плачущих, усмирить жестокосердых, превратить цветущее вишневое дерево в прекрасную деву... Или подчинить себе целое войско…
– Тогда бард мог ограничиться одним веским словом благословения или проклятия, а не сыпал пустые слова, точно горох из дырявого мешка.
– Ри, ты злой.
– Я знаю.
– Не надо… Ты не должен соглашаться, когда тебя называют злым.
– Не говори, что я должен делать, и я не скажу, куда тебе засунуть свои советы. – Риэлль протянул котенку бумажный сверток. – Возьми. Тебе вроде такое интересно.
Мьярр развернул сверток.
В свертке лежал холщовый чехол, а в нем – большая, в пол-локтя длиной окарина в виде стилизованной фигуры зверя, застывшего в прыжке. Тело зверя было волчье, но в очертаниях головы угадывалось что-то от дикой кошки. Диковинный зверь был покрыт хитро переплетенными узорами.
Мьярр дунул в окарину. Попробовал поиграть, зажимая пальцами отверстия на спине зверя. Звуки окарины напоминали о лесных родниках, о каплях дождя в паутине и почему-то о шаманах.
– Ри, послушай. Нет, ты закрой глаза. Слышишь? Может, она такая одна на свете…
– Может.
– Ри, с чего ты вдруг?.. – Каджит разволновался. – Это же твоя любимая вещь, да? Не поверю, что нелюбимая. Ри, я не могу…
– Хватит уже. Нравится – бери. Не хочешь брать – разбей.
До Мьярра вдруг дошло.
– Подожди, ты что, САМ ее сделал?!
– Лепил – сам. Обжигал – у горшечника.
– Мииииимьяааааурррр… – Котенок зажмурился, прижал окарину к себе, словно впитывал ее энергию или, наоборот, отдавал ей свою. – А можно, я сбегаю, ребятам похвастаюсь?
– Можно всё. Она теперь твоя.
Риэлль вздохнул, глядя вслед убегающему котенку.
Вот и посидели вместе, вот и попили чай.
Впрочем, маленький бард знает, где и кому он нужнее.
Мьярр дружил с двумя детишками-аргонианами – их-то он и называл «ребятами». Дети были очень вежливые, точно принц и принцесса в изгнании, но ходили в обносках и ели что придется. Сироты при живом отце. Папашу заботило одно: лишь бы дети не «предавали семью», то есть не жаловались никому. Они и не жаловались. Маленькие тихони вместо «жрать жутко хотим» говорили «помнится, мы сегодня не завтракали» и больше всего на свете боялись Ординаторов, хотя на своем недолгом веку не своровали и корки хлеба. Странные малыши, будто и не уличные. Им повезло заполучить такого шустрого и громкого старшего друга, как Мьярр. Он делил с ними свои скудные крохи, а еще брал их за руки и тащил за собой то на гулянье, то на представление бродячих актеров: смотрите, ребята, жизнь-то прекрасна! Он оберегал их от насмешек и от чужой злобы.
Сегодня он сыграет им на окарине…
Окарина ничего не стоила Риэллю: немного глины, два часа работы, и то большая часть времени ушла на орнамент. Но почему для него важно было оторвать два часа от сна и одарить Мьярра? Дурак потому что.
Захотелось поделиться чем-то сокровенным, таким, чего вслух не скажешь – тоской по тем самым лесным родникам-чашам и по каплям дождя, тоской по свободе, которая должна же где-то быть, и по очищению, обновлению души, которое должно же когда-то случиться.
А еще он хотел дать единственному другу нечто по-настоящему нужное.
Что ж… Кажется, он угадал.