[inerind]

– Механизм сломался, – спокойно объявил Аймар. – Я учитывал такую возможность.
– Знаешь, как его исправить? – спросила Марьяна.
– Нет. Знаю, где искать еще одни ворота.
– Некогда искать, – отрезал Ксавье. – Мы и так потеряли почти сутки.
– На хрена другие ворота? Вдруг их тоже заклинило?! – Энрике попытался сдвинуть каменную плиту, используя тесак как рычаг. – Народ, помогайте!
Но никто не пожелал портить свое оружие.
Ксавье не особенно верил в поломку механизма. У Мира Снов другие законы. Все это время он сосредоточенно смотрел на дверь. Пытался подавить ее волю. Подобная тактика в Мире Снов помогает лучше, чем попытки рассуждать логически, и бесспорно лучше, чем бездумная порча стального клинка.
Как говорится, «все возможно, стоит только захотеть». Однако твое «хочу» неизбежно сталкивается с чужими «не хочу». Дерево не хочет быть срубленным, болезнь не хочет отступать, тучи не хотят рассеиваться. У любого камешка есть воля, и если прислушаться, можно уловить его каменные мысли: «Уходи, человек… Уходи… Прочь…».
Иногда достаточно отдать приказ уверенным тоном, чтобы дверь оробела – и открылась. Но не здесь и не сейчас. Эта дверь была смелым и благородным противником. Который умирает, но не сдается врагу.
Значит, она должна умереть.
– Подрывник, действуй, – приказал Ксавье Марьяне.
– Командир, она же… – запротестовал Энрике, но Марьяна уже отодвинула его плечом:
– Энрике, брысь! Ща мы тут по-быстрому!..
Под ладонью девушки закружились серебристые клочья, словно вырванные силой из воздуха, воды и земли, отобранные у природы. Кружась, они мялись, сжимались, пока не образовали темный, поблескивающий металлом шар, ощетиненный длинными иглами. Такие снаряды она ласково называла «дикобразки», за что и сама получила в отряде такое же прозвище. Марьянины «дикобразки» взрывались, поражая иглами врагов (и иногда своих). Марьяна их обожала.
– Отряд – ко мне, – лаконично приказал Ксавье.
Дина, Энрике и Аймар окружили Ксавье, точно цыплята – наседку, и над ними замерцал защитный купол. Никто в отряде не умел творить защитный купол лучше Ксавье, хотя достойная смена уже подрастала – Дина. Рядом с этими двоими можно было не бояться ничего.
Марьяна задумалась на миг, потом разбила одну «дикобразку» на три маленьких, наметила три точки приложения силы.
И жахнула.
Внутри купола не было слышно взрыва.
А еще внутри купола больше не было видно. Ничего.
Пыль медленно рассеивалась.
Большой валун, на котором только что стояла Марьяна, исчез.
– Убилась, – пробормотал Энрике. – Вот знал, что этим кончится.
– Марьяна жива.
Никто не понял, откуда у Дины такая уверенность. Ее смуглое лицо слегка позеленело – от волнения или от чего-то другого, трудно сказать.
Ксавье не убирал купол, пока не рассеется желто-серое облако пыли.
Сквозь тонкую щель в грозовых облаках пробился солнечный луч.
На каменном изваянии, похожем на осколок больного зуба, стоял кто-то высокий и статный. И лохматый. Еще более лохматый, чем всегда.
Марьяна оказалась живучей, как таракан.
Она спрыгнула с изваяния – ловко, точно акробатка – и приземлилась на торчащий из груды щебня обломок розоватой глыбы. От легкого толчка по изваянию побежала трещина, и оно стало еще больше похоже на зуб, за который не возьмется ни один дантист.
Марьяна подбежала к ребятам. Явно ожидая похвалы. Ей только палки в зубах недоставало. Ну, и бешено виляющего хвоста.
– Учись двигаться в куполе, – сделал ей замечание Ксавье.
– Командир, я без купола справилась…
– Я видел. Можно и кашу есть без ложки. Но не надо.
Дина замерла перед пустым дверным проемом.
Крушитель предупредил своих людей, что через такие двери надо проходить молча. И постараться думать исключительно о ерунде. Нельзя вспоминать близких, прокручивать в голове планы, надежды, страхи. Почему? Потому. Лучше не думать о причинах. Напевать песенку, рассказывать анекдот, шептать таблицу умножения.
Ребята гуськом прошли через дверной проем – Ксавье впереди, Аймар позади. Ну, вот и все. Слава Богу.
– Все нормально, ребят? Головы не болят? Никто не свихнулся? – громко спросила Марьяна. – Кроме меня, конечно.
Обращалась она ко всем, но смотрела на Дину.
Дина ответила вопросом на вопрос:
– Почему ты не сотворила защитный купол? У тебя же хорошо получалось.
– Да он мне прыгать мешает.
Дина отвечать не стала. Дикобразка сильно смутила ее. Словно бы забила гвоздь прекраснейшей бронзовой статуэткой – да ну, подумаешь, эта хренька под руку попалась вместо молотка. Что тут скажешь? И упрекать неловко, и промолчать тяжело. «Так обращаться со своей жизнью… Конечно, дело твое, но»… Аймар заметил выражение лица Дины и почти правильно его истолковал. Марьяна – не заметила.
– В этом дебильном пузыре чувствуешь себя, будто надела толстенные рукавицы и перебираешь гречку по зернышку!
– И часто ты дома этим занимаешься? – язвительно поинтересовался Энрике.
– Не-а. Если у меня будет дом когда-нибудь, то чего я точно не стану делать, так это гречку перебирать. И мелких не заставлю. Если будут.
Энрике не нашелся с ответом. Его обезоружила бесхитростная откровенность Марьяны. Как будто они на самом деле – друзья. Ну, в общем-то, он мог бы с ней дружить, если бы она не была до такой степени звезданутой и чуточку поменьше его бесила бы.