Ксавье, он же Крушитель

[inerind]

Ксавье, он же Крушитель, он же Небесный Палач, любил смотреть на звезды.
Звезды двигались.
Одни целеустремленно пересекали темный, низко нависающий над землей небосвод, другие бесцельно слонялись туда-сюда, выписывая зигзаги, а третьи пританцовывали на месте.
«Точно перед дверью туалета», мысленно добавил Ксавье.
И улыбнулся.
Его шутки мало кому нравились, поэтому шутил он чаще всего сам с собой. И сам же посмеивался.
Все равно обладателя двух бритвенно-острых клинков никто не осмелится назвать сумасшедшим. Особенно если он – Крушитель. Кому охота сокрушаться после встречи с Крушителем?
Свои клинки он сперва хотел назвать Депрессия и Мания, а потом придумал попроще да позаковыристей. Один клинок сделал черным и при этом назвал Белым, а другой – в точности наоборот.
Спал Ксавье всю жизнь плохо, и чем дальше, тем хуже. Иногда проводил полночи без сна, зная, что с утра все равно заставит покорное тело двигаться. Обходил местность – мало ли что. Подбрасывал хворост в затухающий костер, любовался оранжевыми углями, похожими на мерцающие сердца снорожденных. Смотрел в небо.
Совсем близко от костра темнел продолговатый холмик – ни дать ни взять детский труп, заботливо упакованный. Кловис, парнишка тринадцати лет, любил ночевки под открытым небом, но не мог выспаться на сырой земле в присутствии местной мошкары и всегда забирался в свой смешной спальный мешок с головой. Ксавье грозился его в таком виде подвесить на дерево.
– Кловис! Эй, Кловис!
– М-м?
– По ночам ты становишься скучной личностью, Кловис. Посмотри на звезды.
Ученик высунул встрепанную светловолосую голову из мешка, подставил лицо июльской ночной прохладе и серебристой мошкаре.
– Смотрю.
– Что видишь?
– Звезды.
– Умница. Возьми с полки пирожок…
– Они ближе к земле, чем у нас. И созвездия другие.
– Да нет здесь никаких созвездий. Наши звезды кочуют по небу, как хотят.
Ксавье давно обратил внимание, что Кловис говорит «наш» о Мире Вещей, автомобилей, людей и птиц на проводах.
Сам Ксавье родился в той же системе координат, учился говорить в той же стране и жил в том же городе. Но говорил «наш» о Мире Снов, только о нем.
Кловис высунулся из мешка по плечи, выпростал руку, убрал с глаз спутанные пшеничные волосы, чтоб не мешали смотреть. Левую щеку мальчика уродовал шрам, доходящий до виска, а под длинными волосами пряталось искалеченное ухо. Памятка об их первой встрече, когда Ксавье, бог знает зачем, спас это белобрысое недоразумение.
Спросил: «Чего ты хочешь? Жить или сдохнуть?». И услышал едва различимый выдох: «Жить». Едкая слюна чудовища обожгла ребенку щеку, уничтожила пол-уха. Там и сям на теле багровели и пузырились ожоги, к ним прилипли клочья одежды.
Ксавье был все-таки Небесным Палачом, а не целителем. Добить и не тратить время… Но он спросил, и ему ответили. Он вроде как дал обещание.
Мальчик хотел жить.
Очень скоро выяснилось, что Кловис попал в Зеркальный коридор, проще говоря – в зеркальник, и дела его плохи. Зеркальник означает, что одно и то же событие произошло с человеком и в Мире Снов, и в Мире Вещей. В реальности Кловис получил те же самые ожоги, лишился половины уха и вообще – потерял красоту, хоть и по другой причине.
Подобной силы события невозможно ни отменить, ни исправить. По крайней мере, до сих пор изменить зеркальник не удалось никому. Суеверные люди говорят: «На роду написано». А Ксавье очень хотел бы знать, какая сволочь такое написала.
Кловис не жаловался. Ему бы накинуть личину, попросту прикрыть некрасивую половину лица. Но он упрямится, бог весть отчего. Мальчишка.
Сам Ксавье в свое время позаботился не о личине и даже не о тканке – он создал себе полноценное тело, взрослое и здоровое, ловкое, сильное. Его мастерства хватило на самое лучшее тело, какое он только мог себе вообразить. Многие считали, что Крушитель и есть именно эта оболочка: мужественное лицо с резкими чертами, могучие плечи, тяжелая грива темных волос...
Черт возьми, в Мире Снов находятся дуры, которые влюбляются в него и пытаются отыскать в реальности! Ха! Первое время Ксавье веселился по этому поводу – где пределы глупости человеческой? – а потом надоело.
Ни одна душа в Мире Снов не знает, каков Крушитель в Мире Вещей.
Ну и слава богу, что не знает.
Кловис смотрел на кочующие звезды.
– Они живые?
– Живые. И светятся отраженным светом.
– Отраженным от чего?
– Сам подумай.
Кловис задумался – и тут же начал клевать носом. Ксавье легонько пнул мягкий живой сверток:
– Спишь в Мире Снов?
– Все спят в Мире Снов, – у сонного мальчишки получилось скорее «фпят в миве фноф».
– Где твоя сила воли?
– У меня будет гораздо больше силы воли, если я высплюсь...
Весь день мальчик шел без отдыха.
Подумаешь. Ксавье тоже шел без отдыха весь день. И тащил на себе почти весь скарб, когда этот дурачок стер ноги.
– Спи, но сначала расскажешь мне историю. Любую. Это приказ. Сноходец должен уметь рассказывать истории.
Ксавье на секунду понадеялся, что Кловис расскажет правду о себе. Всю свою биографию.
– Один человек получил в наследство большой телескоп, – покорно начал Кловис. – Телескоп стоял на высокой, изгрызенной ветрами скале посреди пустыни…
Ксавье ждал продолжения. Ждал и ждал. Не дождался.
– Скучно с тобой, – сказал он спящему.
Тот не шелохнулся.
– Я мог бы куда-то идти и что-то делать, а не тратить время на твой глупый сон, – проворчал Ксавье. – Я мог бы тебя попинать посильнее.
Никакой реакции. Крепко спит, дурашка.
– Ты мне вообще надоел, – подытожил Крушитель. – Ты неженка. И ты никуда не торопишься. А я умру.
Эта страшная истина жила с ним уже пару лет. И заставляла торопиться.
Отравляла его еду и воду, его смех и песни.
В Мире Вещей ему все надоело.
Надоели руки и ноги. Надоела спина. Надоело немощное тело, по годам детское, по силам – старческое. Надоели больницы и врачи. Надоели уколы, процедуры, анализы крови – похоже, у него почти не осталось крови. Надоела дорогая, но неповоротливая инвалидная коляска. Надоели нервные, издерганные родители, которые постоянно грызлись – и не решались развестись, пока он жив. Надоели молитвы деревянному распятому богу. Надоело думать о старшем брате, который сбежал добровольцем на фронт и глупо сгинул – бомба попала в грузовик, везущий четверых мальчишек-беглецов обратно в тыл.
У Ксавье не было друзей. Он не представлял себе, как дружить. И с кем. С другими маленькими уродцами? Инвалиды бесили его. Он издевался над ними. Впрочем, над здоровыми детьми он тоже издевался.
На последний день рожденья ему подарили котенка, но обнаружилась аллергия на шерсть, и котенка отдали соседям. «В утешение» ему купили щегла в маленькой изящной клетке, из которой щегол практически торчал. Зато красиво. Сказали, что птица – певчая, обживется немного и такие рулады станет выводить... Но Ксавье не стал дожидаться, когда пленник запоет. Выпустил бедолагу в открытое окно, благо, август на дворе. «Куда ты дел птицу?» «Съел». «Прекрати ерничать. Мог бы просто сказать, что щегол тебе не нравится – я бы поменяла на другого», раздраженно сказала мать. Ксавье промолчал.
Когда-то мама искренне любила его. Но в последние годы он вел себя так отвратительно, что любовь потихоньку испарилась. Наверное, это к лучшему.
И все-таки он не хотел умирать.
Из-за Мира Снов.
Здесь – его настоящая родина.
Сюда он вырывается из опостылевшей реальности – на свободу.
Здесь легко привыкнуть и к говорящим статуям, и к рыбам, парящим в небе, и к жукам, которых можно использовать как почту и как оружие. Здесь быстро приучаешься к тому, что подвесной мост может оборваться над пропастью, а лестница – оказаться лентой Мебиуса и увести внутрь самой себя. Хорошенько рявкнешь, выругаешь непослушные вещи – и мост вытянется, и лестница отпустит. Признают твое превосходство. Кловис, чудак, в тех же случаях начинает ласково уговаривать, гладить вещи, чуть ли не мурлыкать. Что интересно, тоже помогает. Ксавье, конечно, посмеивается, но выводы делает: ученик тоже чего-то стоит.
Здесь Ксавье – не бесполезный кусок человечьего мяса. Он – боец. Звание Небесного Палача он заслужил вместе с двумя клинками, что удобно ложатся в ладони. А прозвище Крушитель заработал тем, что никогда пленных не брал и от любых вражеских построек не оставлял камня на камне. Местные морфо передавали из уст в уста, словно страшную сказку: туда, где прошел Крушитель, больше нельзя вернуться. Некому и незачем.
Здесь опасности не пугают по-настоящему. Ну, погибнешь ты в бою. Геройски, со славой. И без запаха лекарств. Чем плохо?
Здесь у него тоже нет друзей, но он спас вот этого смешного Кловиса и пытается научить недотепу, как выжить в Мире Снов.
Самое смешное, что в Мире Вещей он на полтора года младше этого мальчишки.
Помереть можно.