Давным-давно в загородном доме семьи ард Лийс проводили «работы», а братья бегали посмотреть на рабочих и послушать, что они говорят.
За четыре папиных сигары рабочие позволили ребятам крутиться рядом и обогащать свой лексикон.
Когда мужчины отошли покурить и перекусить, Флайрэ увидел в садовой беседке свежий бетон, поковырял веткой, потом – носком сапожка, потом стал на нем рисовать пальцем, а потом решил в него залезть. Посмотреть, что получится.
«Ой, Рэнчи, смотри, я памятник, я памятник!»…
Но увековечиться в бетоне Флайрэ не дали. Рэн ухватил братика за пояс и рывком вытащил из бетона. Флайрэ оказался на холодной сырой земле в белоснежных носках, а вот сапожки благополучно забетонировались для потомков. Флайрэ пискнул: «Как же я домой пойду?», и Рэн, используя недавно полученные знания, рассказал братцу, куда ему следует идти. И что там делать.
А потом вздохнул, подхватил малыша и на закорках дотащил до крыльца.
Оба молчали, как партизаны, но к вечеру обоих высекли – Флайрэ за сапожки, а Рэна за компанию.
Леди ард Лийс гневалась и плакала от умиления. Одновременно. Потому что крошка-Рэн, весь красный, заслонил собой напуганного Флайрэ: «Не трогайте Флэ! Он больше не будет! Сэй-блудодей мне свидетель! Чтоб мне …нуться …ом об камень, если вру!»
Рэн думал, что это не плохие слова, а просто очень сильные, очень мужские, и если так страшно поклясться, то тебе обязательно поверят.
Так что за недостойное дворянина чертыхание розги получил и Рэн…