Чайк, или Притча об Однокрылом

[inerind]

Вдоль берега, пыхтя, брели мы с рюкзаками –
Отец, и братик Том, и тетя Бет, и я.
Песчаная коса белела перед нами –
Прекрасная, как явь, безлюдная, ничья.

Ленивый океан ворочался в истоме.
Из розовых камней сложили мы очаг.
Вдруг у огня возник…
«Ой, чайка!» – крикнул Томми.
С улыбкою отец поправил: «Это Чайк».

Ворчала тетя Бет: «А если он заразный?
А если нападет? А если клюнет в глаз?!»
Огромный Чайк – живой, уродливый, прекрасный –
Вплотную подошел, разглядывая нас.

Пернатый пешеход, худой и однокрылый,
Без страха принимал и дружбу, и еду.
Смягчилась тетя Бет: «А он довольно милый…
Но как он выживал, когда попал в беду?»

Вот так и выживал. Питался, чем попало.
Затерянное здесь живое существо…
Он нес одно крыло – свободно и устало –
И будто говорил: «Не бойтесь ничего».

Фрегаты облаков вздымались над волнами,
И старый океан лизал песчаный плес,
И однокрылый Чайк ходил повсюду с нами –
Насмешлив, точно кот, и предан, точно пес.

Закатные лучи сочились сквозь ресницы,
Морская даль была спокойна и светла,
И тень с одним крылом за однокрылой птицей
Скользила по камням и по песку ползла.

Когда наш дикий пляж дрожал в раскатах грома,
В палатке с нами Чайк ютился, как родной.
Он ласково накрыл крылом трусишку-Тома,
А на грозу шипел – и смелый, и смешной.

Вот пронеслась гроза, и в ясный день погожий
За Чайком по косе бродили я и Том.
Он открывал нам пляж – и целый мир, быть может.
«Не бойтесь ничего. Где солнце, там и дом».

Но частые дожди и мощные приливы
Измучили всех нас спустя семь-восемь дней.
И папа заявил: «Не спорю, здесь красиво,
Но если так пойдет, придется жить на дне».

А что ответил Чайк? Держался он достойно,
И, видно, принял бой с недоброю судьбой.
Конечно, за него нам стало неспокойно,
И папа предложил: «Возьмем его с собой».

Ворчунья тетя Бет одобрила решенье,
А клетку из лозы связали я и Том.
А Чайк махал крылом – и однокрылой тенью
Сопровождаем был, как робким двойником.

Он полюбил всех нас – но ненавидел клетки.
Он дергался, орал, клевался и шипел,
На папиной руке свои оставил метки,
Рванулся, убежал… Догнать я не успел.

И вот мы без него отправились обратно.
На пароходе нас измучила печаль.
– Смотрите! – крикнул Том. – Вон там! Невероятно!
Ведь это Чайк летит!
И точно, это Чайк.

Но как же он летел? Его крыло второе –
Прозрачное, как тень, и серое, как тень…
И синий ветер нес крылатого героя
В смеющейся, слепой, соленой высоте.

Нахально обмануть земное притяженье –
Как видно, способ есть: он сам его открыл.
Наш однокрылый Чайк объединился с тенью,
И стал навеки цел, и сделался двукрыл.

А вот и материк – туманный, невесомый,
В сиянье и в дыму – большие города.
Наш бело-серый Чайк нас проводил до дома
И дальше полетел – неведомо куда.

Простился гордый Чайк с обжитыми местами,
Ищите тут и там – вам не найти его.
Он улетел один – и только нам оставил
Три слова на песке: «Не бойтесь ничего».